Мария Метлицкая - Главные роли

Спустя года полтора Антон завел себе женщину. Так Валечка обозначила новый роман сына. Осторожно навела справки – на сей раз его избранницей оказалась вполне приличная женщина, коллега, разведенная, с двумя детьми, старше Антона на восемь лет. Звали ее Нина Марковна. Валечка видела ее как-то на улице, мельком – немолодая, грузная, с пучком и в очках с сильными стеклами – ну тетка и тетка, ровным счетом ничего интересного и примечательного. Валечка искренне недоумевала, чем могла привлечь ее сына заурядная и скучная, усталая и немолодая женщина. Может, контрастом с несчастной Ингой? Впрочем, что есть, то есть. На выходные Антон уезжал к Нине Марковне – та отправляла детей к сестре. То, что он прилично был моложе своей возлюбленной, теперь в глаза не бросалось. От прежнего красавца и балагура не осталось и следа. Полноватый, лысый, среднестатистический дядька.

Ариша все хворала – то прицепится к ней не по возрасту детская корь, то всю осень мучает бронхит, а по весне мается с гастритом. Заходила иногда вечерами – пили чай все вместе. Ариша глядела на Антона с восторгом и обожанием, ни на минуту не замечая в нем разительных и, увы, печальных перемен. Ночью плакала, тосковала, ворочаясь в своей узкой одинокой постели. Сходила к гадалке – по объявлению в газете, никому, даже Валечке об этом не сказала. Гадалка, немолодая, полная армянка с распущенными по плечам крашеными черными жгучими волосами и печальными огромными влажными, сказочной красоты, глазами, гадала на кофе и картах. Денег взяла немало, но и сказала волнующие и прекрасные слова. Одиночество отвергла решительно, посулив Арише тихую семейную и спокойную старость. Ариша разволновалась, долго сидела на лавочке у подъезда – идти к метро совсем не было сил. Но ночью опять расстроилась, не поверив в обещания гадалки, – какой муж, откуда? И решила грустно, что все это обман и полная чушь.

Был ли влюблен Антон в Нину? Да нет, конечно же, нет, уважал, ценил за стойкость, спокойствие, самостоятельность. Женщиной она была разумной, доброй, с трудной судьбой. Но сойтись с ней окончательно, плотно, жить одним домом, растить ее детей – нет, это ему в голову не приходило. Отношения с Ниной продолжались около пяти лет – ровные, спокойные, без встрясок и скандалов, пока однажды она в лоб не спросила его о жизненных планах, задав заодно вопрос, есть ли эти планы вообще и есть ли в них место для нее. Он растерялся, пытался отшутиться и удивленно спрашивал, что же ее не устраивает в их отношениях. Через четыре месяца Нина уехала в Америку вместе с большой семьей старшей сестры – они были очень дружны.

А бедная Валечка в апреле упала прямо у подъезда, поскользнувшись на обледенелой ступеньке. Сломала шейку бедра. Что может быть ужаснее?! Неподвижность. Все теперь ляжет на плечи сына: магазины, стирка, готовка. Бедный мальчик, он разрывался между работой и домом. Но слава Богу, помогала Ариша – верный друг. Забегала днем, в обед или после работы – и бульон сварит, и рубашки погладит, и в аптеку сбегает. В общем, кое-как приспособились. Спустя полгода Валечка сама пыталась доползти до туалета – на костылях. Лишь бы поменьше обременять близких – от этого страдала больше всего. Вроде дело пошло на поправку, Валечка повеселела, перестала плакать и даже пыталась хлопотать по хозяйству. Весна выдалась холодная и дождливая, а вот июнь обрушился сумасшедшей жарой. Валечка лежала у открытого настежь окна, подставляя лучам солнца бледное, сухое лицо, и ловила тонкой рукой хлопья тополиного пуха. Это было последнее лето в ее жизни – в августе она тихо скончалась, ночью, во сне. Вскрывать ее не стали, причиной смерти, по-видимому, стал оторвавшийся тромб – это предположил старый участковый врач. После поминок Ариша опять мыла посуду на кухне, а когда, сняв фартук и вытерев насухо руки, собралась уходить, Антон остановил ее в прихожей и попросил:

– Очень тяжело, не уходи, на всем белом свете теперь только ты и я.

Теперь она осталась в его жизни навсегда. Жили они тихо и мирно, не поспорив и не повздорив ни разу. Раз в месяц ездили на дорогие могилы – к Валечке-старшей, к Валечке-младшей и к бабушке Вере Игнатьевне. Сдали Аришину квартиру, и появились деньги, но тратить их они панически боялись. Раз в год, в сентябре, ездили в подмосковный санаторий. Жили скромно, на всем экономя и радуясь своему благоразумию. Выброшенные из стремительного жизненного потока, рано одряхлевшие и перепуганные, битые-перебитые этой жизнью, вконец изломавшей их, плохо одетые, скуповатые, беспомощные и одинокие – бросившиеся друг к другу, как к последнему спасательному кругу. Держались друг за друга намертво, четко понимая, что поодиночке не выживут, пропадут. Заботились друг о друге преданно и самозабвенно. Две одинокие души!