Владимир Березин - Он говорит

— Нет, — отвечает, — делайте, как я сказал.

Ну, йопта, расхерачили колонку, как мы и думали.

Мы американцу и говорим: мы тебе говорили, а? Ну нельзя здесь бурить, говорили ведь?

А он отвечает, что уже всё новое заказал, и бурить будем здесь.

Пришло оборудование, стали бурить наново, ну и, ясен перец, снова всё расхерачили.

Мы опять американцу говорим: ну нельзя так, бешеные ж тыщи убытку.

Тут приехал олигарх, и мы ему: ну душа болит, хоть не наше, а твоё имущество, убери ты этого ирода.

А он, наоборот, даже загорелся: экого я правильного американца выписал — может постоять на своём. Вот она, молодая кровь, вот надежда страны. Так что третий раз мы колонку порвали уже у него на глазах, показательным образом.

И ничего. Обнялись они, сели в вертолёт и улетели, весьма довольные друг другом.

А через месяц мне на площадке кричат: „Слышь, Толя, а олигарха нашего за цугундер взяли“.

Ну и я, не сказать, что расстроился. Ежели он такое со своим делал, так уж про чужое я и думать не хочу. За прошлые времена я ему не считаю, тут уж каждый как может за свой харч бьётся, у кого какая арматурина припасена. Ведь на самом грех есть, молчит тут моя корова.

Но вот то наклонное бурение я ему не прощу — тут он был весь как на ладони.

Избави Бог нас от такого».

Наконец, он говорит: «А я бизнес начинал давно, в первых рядах. Варёнка-туалеты, потом как все — ваучеры-компьютеры. Да только это не бизнес вовсе — просто повезло мне с товарищем. А товарищ был мой из восточных немцев, учился здесь, да и по-русски хорошо говорил. И так мы с ним на пару хорошо развернулись, да вели себя тихо. Потому как — чем выше залезешь, тем больнее падать. В ту пору многие высоко залезли.

А потом порскнули по земле в разные стороны — будто тараканы по кухне, если свет включить.

Немец мой всего этого чурался, в бизнесе был за честность и, чуть что, рассказывал такую историю: он поехал отдыхать куда-то в Карибское море, где острова, как фрикадельки в супе. Туда не то что русский человек, не всякий европеец добирался. И вот плывёт он на пароме между какими-то бермудскими фрикадельками и вдруг слышит, что рядом с ним говорят по-русски. А говорят два неприятных человека, которые думают, будто их никто не понимает. Да и этот виду не подал, и правильно сделал, как оказалось.

Потому что он слышит, как эти двое толкуют, как бы им попроще завалить своего соотечественника, который тут, на островах прячется. Тут не поймёшь, что это было на самом деле — неловко переспрашивать.

Тогда люди только начали ударяться в бега. Кто с чужой женой, а кто с ценными бумагами. Был к тому же порог цены, ниже которой искать не будут. Да и за некоторых жён, подозреваю, приплачивали.

Вот у меня товарищ торговал нашими джинсами в ларьке, так рассказывал, что в соседнем сидела супружеская пара — он и она, спокойные такие люди, сын им иногда помогал. Сама честность и образец для подражания.

Так как-то в назначенный день пришла пора хозяину снимать выручку, он пришёл, а никого нет. И тряпок никаких нет, и денег, да и продавцы куда-то подевались. Хозяева с братками к ним домой — а там квартира месяц как продана. Только соседка, как потрясли её хорошенько, говорит, что всей семьёй эти деятели в Австралию уехали.

Тут уж ничего не поделаешь — далеко, там кенгуру прыгают, да и по слухам все в этой Австралии из таких приезжих. Правда, всё же некоторые под охраной приезжали.

Но я отвлёкся — стоит честный немец на палубе парома ни жив, ни мёртв, потому как, если догадаются, что он по-русски понимает, так его прямо в море и кинут, акулам на съедение.

Но обошлось.

Однако этот мой немец, как человек порядка, всё же пошёл в полицию и всё негритянским полицейским рассказал. Полицейские в ту пору ни одного живого русского не видели и даже очень заинтересовались этой коллизией.

Приехали на тот остров, покрутились, да только что нашли, так два трупа в прибое. Ну, колото-резаные у них наличествуют, а вот документов нет никаких.

Видать, не по зубам оказался колобок. А сам пропал, как в Бермудский треугольник прыгнул — тем более, что вот он, рядом.

Немец всё крутил головой: „Никакого криминала у нас в бизнесе не будет, никакого. Мы должны честно — честно“. А потом он у меня жену и увёл. Честно так.

Осталось мне руками разводить, а она уже в Кёльне.

Ну, честное слово, немного обидно.

И ведь с топором туда не поедешь. Будешь во всех рамках звенеть, людей пугать.

А так — поехал бы. Если честно».