Фэнни Флэгг - Я все еще мечтаю о тебе...

Добравшись домой после работы, Мэгги первым делом просмотрела почту. В основном мусор, среди которого и повторное напоминание о ежегодном вечере в честь Хэллоуина, «Страшилки в зоопарке». Когда Хейзел была жива, они не пропустили ни одной вечеринки. Хейзел пользовалась любым поводом напялить маскарадный костюм, но теперь Мэгги вообще никуда не ходит. Связь с большинством старых друзей она потеряла, причем нарочно. Проще было их не видеть. Они, вероятнее всего, так же разочарованы в ней, как и она в себе, и только по доброте душевной этого не говорят.

В спальне Мэгги переоделась в тренировочный костюм для аэробики — по вторникам она ходила в спортзал, — и тут до нее дошло. Зачем теперь тренироваться-то? К чему поддерживать форму? Чего ради? Она не любила физические нагрузки и, что бы там ни говорили об эндорфинах, никакого удовольствия от спорта не получала, радовалась только, когда занятие подходило к концу. Да ей же больше не надо истязать себя. Какой неожиданный бонус. Не нужно беспокоиться, что обвиснут мышцы на руках и бедрах. Целлюлит? Да ради бога, на здоровье. Она сняла костюм, собрала остальную спортивную одежду — тенниски, футболки, носки и прочее, — бросила все в большой пластиковый пакет для Армии спасения и тут же, не медля, позвонила в спортзал и отменила занятия. Это было приятно, но, к сожалению, как ни старалась Мэгги отвлечься, мысль о «Гребешке» так и торчала колом в голове. А она не могла даже проверить, правда это или нет. Конечно, она знает, кто наверняка в курсе, и, вероятно, этот человек даже мог бы помочь, но нехорошо пользоваться дружбой в личных целях. Господи, зачем только она пошла сегодня к парикмахеру! Надо срочно забыть об этом и закончить с бумагами и фотографиями, решить наконец, какие выкинуть, какие уничтожить.

Она приготовила чай со льдом, пошла в кладовку и, вытаскивая одну за другой сложенные там коробки, принялась просматривать бумаги. И вдруг наткнулась на табель успеваемости за шестой класс. Внизу учительница написала: «Мэгги — тихий, воспитанный, приятный ребенок».

Господи, до чего верно сказано. С шестого класса она ничуть не изменилась. В последнее время она начала подозревать, что под этой приятной наружностью скрывается еще одна приятная наружность. Она стала старше, но не мудрее. Всегда думала, что к этому возрасту она поумнеет, но нет. Наоборот даже. Она вытащила коробку, набитую родительскими страховками и медицинскими картами, и решила просто выбросить ее, уничтожать незачем.

Потом открыла следующую коробку и наткнулась на открытки и записки от Хейзел. Перечитывая, Мэгги поневоле улыбнулась.

С днем рожденья. Булочка-ватрушка!

Купи себе сегодня безделушку!

X.

Плюшка-пампушка,

Так держать.

Милая, ты — душка!

X.

Мисс Мэгги Пирожок,

Поедем странствовать.

Дружок.

X.

Хейзел была само великодушие. В первую Пасху после смерти родителей Мэгги оказалась в долгах. Хейзел подарила ей большую пасхальную голубку из белого шоколада, вечером Мэгги решила полакомиться подарком и обнаружила внутри голубки пять стодолларовых купюр. Позвонила Хейзел, и та очень натурально удивилась: «Понятия не имею, как они туда попали, не иначе как пасхальное чудо».

После этого каждый год Хейзел дарила ей белую шоколадную голубку с деньгами и всякий раз «не понимала», как деньги туда попали. Без Хейзел Пасха стала бы обычным воскресным днем.

Мэгги вытащила коробку, полную фотографий. Вот единственный снимок Ричарда. Мэгги даже удивилась, почему ей казалось, что он похож на Эдди Фишера. Может, самообман? Ничего ведь общего. Или она принимала желаемое за действительное, или была так влюблена в Эдди Фишера только потому, что Дэбби Рейнольдс вышла за Ричарда замуж? Господи, о чем только она думала? В том-то и беда: ни о чем она не думала. Но после Чарльза Ричард был единственным мужчиной, к которому ее потянуло. По сей день она не понимает, как вообще могла такое сделать. Хоть и жила она сейчас далеко от Далласа, ее до сих пор мучил постоянный страх, что кто-нибудь узнает. Сама мысль, что бывшая Мисс Алабама вступила в связь с женатым мужчиной, приводила в ужас — даже ее, — а ведь это как раз про нее! Спроси любого — и каждый скажет, что Мэгги Фортенбери — последний человек на земле, кого можно заподозрить в подобном поступке, и она бы с этим согласилась. Связываться с женатым само по себе плохо, но как она могла так поступить с другой женщиной! Вот за это она себя никогда не простит.