Владимир Орешкин: Из яйца

Алина смотрит во все глаза. Паша тоном взрослого человека не верящего в чудеса, спрашивает:

— Как это? В чем секрет этой игрушки?

— Понравилось?

— Ничего так… Отличный фокус.

— Объясните нам, как он делается? — просит Алина.

— В чем секрет? — спрашивает, улыбаясь, Алексей. — Я и не знаю.

— Как это? — спрашивают дети. — Как это вы не знаете?.. Так не бывает.

— Вы такие молодые, — улыбается Алексей. — А уже можете сказать, что бывает, а что нет?

— Можем, — это Паша.

— Я вот не могу, — говорит Алексей. — Вдруг, зеркало, где мы увидели себя, это вход? Куда-то?

— Нам говорили, что вы немного того… — говорит Паша, — в общем, не в своем уме.

Алина толкает его в бок кулаком, но он не обращает на тычок внимания.

— Вы и точно со сдвигом, — заканчивает Паша свою мысль.

— Да, — соглашается, улыбаясь, Алексей. — Вы посмотрите еще. Вы ведь не знаете секрета.

— Можно мне? — просит Алина.

— Если ты не веришь, у тебя не получится, — предупреждает Алексей, но передает ей куклу.

Девочка опускает куклу в коробочку, та не исчезает. Она повторяет, — то же самое.

— Вот это да! — говорит Паша. Он смотрит с интересом на Алексея. — Теперь вы, — требует он.

Мы вместе с ними начинаем внимательно следить за куклой, желая отгадать секрет фокуса… Кукла опускается в коробочку и исчезает там. Все близко, все видно, все без обмана. Но мы /вместе с детьми/ ничего не можем понять.

Смотрим еще. И не понимаем.

Поэтому молчим.

Темно. Тепло… Смутные контуры комнаты.

Постель.

— Я тебя ненавижу, — говорит Зоя. — Ты так робко трогаешь меня, будто просишь подаяние.

— Я не умею по другому.

— Пойми: противно… Ты наверное думаешь, я богатство?

Сокровище Али-Бабы?.. Ты не способен доставлять удовольствие. Со своими телячьими нежностями. Другие рычат, когда накидываются на меня.

— Другие?

— Конечно. Или думаешь, это ты лишил меня девственности? Когда-то… И заставил родить? Чтобы тут же испариться?

Она приподнимается на локте и смотрит в темноту, на Алексея.

— Дьявол… Ничего не хочется… В постели с мужиком и ничего не трепещет. Дожила… Скажи: я тебя люблю.

Алексей молчит. Она ждет, но он не говорит этих слов.

— Ладно. Скажи: ты мне нравишься… На худой конец.

Алексей молчит, она не может дождаться от него и этих слов.

— Хорошенькие дела… Скажи: я хочу тебя, тварь.

Опять пауза, но теперь Алексей отвечает. Ровно, будто бесстрастно, но голос его слегка дрожит. Словно бы он совершает преступление:

— Я хочу тебя.

Зоя падает на постель, смотрит в потолок. Она сгибает в коленях ноги, гладит себя. Тело ее начинает едва заметно трепетать.

— Я ненавижу тебя… Зверь!.. О, не надо! Не трогай меня, не прикасайся!

Алексей кладет ей руку на грудь. Его темные пальцы на груди, они едва прикасаются к ней.

— О, о, о!!! Дай мне почувствовать твою тяжесть!.. Ненавижу.

Но жест Алексея не возбуждает ее, скорее успокаивает. Трепет незаметно стихает… Она садится на постели, не замечая его упавшей руки. Говорит трезво:

— Ничего… Ничего не выходит, понимаешь?!. Зажги свет.

Вспыхивает ночник. Он уютен и неярок. Рядом с ночником дамская сумочка, Зоя тянется к ней.

— Во что я вляпалась… — говорит Зоя. — Ты-то зачем со мной спишь? Тебе-то от этого какой кайф?

Открывает сумочку и достает дамскую пудреницу. Она полна /под подкладкой/ белого порошка. Тут же малюсенька лопаточка. Мерка… Зоя начинает внимательно отсыпать дозу. Она не слышит Алексея.

— Не знаю, — говорит Алексей. — Сначала это похоже на счастье. Потом — противно… Когда все кончается и мы лежим рядом… Мне нравится, что ты делаешь это. Хотя я знаю: это ведет в никуда.

Руки Зои с меркой в красивом свете ночника. Она высыпает порошок на ладонь, подносит к носу и вдыхает. Все это женственно и как-то беззащитно., Как-то смиренно.

Прячет пудреницу, возвращает сумку на место. И садится на постели по-турецки. Она — одна. Ждет.

Красивый свет ночника озаряет ее. Свет этот постепенно стирает с нее жесткость, напряжение. Она становится какой-то воздушной, вдохновенной, нездешней… По мере того, как это все происходит с ней, она начинает отражаться в большом зеркале, на которое мы только сейчас обратили внимание. Обо было, но было бесстрастно. Она появляется в нем, вместе с несказанным удовольствием, приходящим в нее.

Зоя над Алексеем, внимательно разглядывает его лицо. Смотрит и не может насмотреться. Она хочет потрогать его, но пальцы замирают, не в силах совершить это кощунство. И повторяют его контуры в пространстве.