Владимир Данихнов - Тварь размером с колесо обозрения

Интересно, что именно в 2013 году у меня в голове, скорее всего, и начала расти злокачественная опухоль. По крайней мере хирург Виктория Львовна летом 2015-го скажет, что опухоль росла примерно два года; может, немного больше. До весны 2015 года это не выражалось почти никак; в августе и сентябре во время сезонной аллергии у меня, как обычно, закладывало нос, но так было уже очень давно, и дышать я не мог обеими ноздрями; в конце 2014 года из левой ноздри пару раз без видимой причины сочилась кровь, но кровотечение быстро останавливалось, и я не обращал на него особенного внимания: мало ли в чем причина; может, слабые сосуды. У Влада, когда ему было двенадцать, это было обычное дело: кровь из носа текла чуть ли не каждую неделю. Врач, осмотрев сына, так и сказала: слабые сосуды. Меня никто не осматривал, но я говорил себе: значит, и у меня слабые сосуды; и верил в это. Болезнь развивалась почти бессимптомно. Не было ни боли, ни мучений, и тем не менее эта мерзость пожирала меня изнутри.

Полная версия «Колыбельной» вышла в 2014 году; и тварь, огромная, как колесо обозрения, без лишнего шума снова выглянула в большой мир. Думаю, ей понравилось. Но, может быть, ей хотелось больше внимания. Я говорил себе с юмором: да-да, ей хочется больше внимания. Мне оставался всего год, чтоб наслаждаться незнанием диагноза. Это был год, полный событий в стране: Крым, санкции, война в Донбассе. Впрочем, это политика; что касается меня лично, то начались проблемы на работе: на предприятии что-то не ладилось. Урезались зарплаты, исчезали премии. На собраниях говорили: надо потерпеть. Вот-вот все станет как прежде. В курилках сплетничали: фирме скоро каюк, пора искать новое место. Но предприятие как-то выживало. Иногда даже наступало временное улучшение. Майя росла: вовсю бегала, рисовала, изображала сценки из жизни сказочных героев; любила, когда ее фотографируют и снимают на видео. Влад становился подростком, более замкнутым и молчаливым, со специфическим чувством юмора; Яна говорила мне: весь в тебя. Он проводил все больше времени за компьютером. Мог сидеть за клавиатурой часами, если его не оторвать. Твердо знал, кем станет: программистом. У Майи же мечты менялись со скоростью света. То она хочет стать балериной. То гимнасткой. То хочет работать в «раборатории, как папа». Она так забавно говорила это: «в раборатории». У нее плохо получался звук «Л», и она заменяла его звонким рычащим «Р-р».

«Колыбельная» путешествовала по просторам сети: файл появился в пиратских библиотеках. Обычная жизнь книги. Дома все было спокойно — какое-то время. Я начал писать новый роман; там уже не нашлось места черной твари, и мне показалось, что я оставил ее позади; надеялся, что это навсегда. А потом несчастья стали следовать одно за другим. После долгой мучительной болезни умер тесть. Серьезно заболела Яна. И наконец, мой рак.

В 2015 году «Колыбельная» попала в лонг-лист литературной премии «Русский Букер». Как-то это прошло мимо меня. Было не до того: я лечился. Да и, честно говоря, не надеялся, что книга попадет в короткий список, поэтому не следил за ее дальнейшей судьбой. Как раз в это время капался: карбоплатин и паклитаксел. Облысел я очень быстро, выпали брови, даже на груди волосы повыпадали, что очень смешило Яну — такая внезапная эпиляция; а вот волосы на ногах держались крепко. Яна шутила: морозы тебе не страшны. Кроме того, решался вопрос с оформлением инвалидности: приходилось бегать от врача к врачу, бумаги, очереди, проблемы с ЛОРом, который не желал заниматься прямыми обязанностями, пока мы на него не пожаловались заведующей городской поликлиникой; куча бытовых и медицинских неурядиц. Наступила осень, в Ростове похолодало. Врачи советовали есть хурму: во время химии полезно, восстанавливает лейкоциты. Я послушно ел. И — пиво со сметаной; это было незабываемо. Мы не ждали никаких перемен; более того, перемен — боялись. Лечение шло своим чередом, и мы стали привыкать к нему: к тому, что у меня выпадают волосы, к тому, что на следующий день после химии у меня болят суставы, к тому, что и с раком можно жить. Однако в начале октября 2015 года, даже не в новостях, а в чьем-то блоге я прочел, что «Колыбельная» попала в шорт-лист «Русского Букера». Это было действительно неожиданно. Яна прочла одновременно со мной и прибежала из соседней комнаты — поздравлять. Обняла меня. Поцеловала. Потом отстранилась: Вовка, это же хорошо! Ты чего? Что за лицо? Это же очень-очень хорошо! Я сказал: нет-нет, это, конечно, хорошо, просто, ты же понимаешь, если бы это было раньше, ну до болезни, вот это было бы здорово, это было бы действительно хорошо, а сейчас, даже не знаю, после всего, что было, да и неясно еще, как оно, а это ведь надо ехать или даже лететь в Москву, на церемонию, и зачем… я просто не знаю — зачем все это, понимаешь? Оно теперь кажется лишним, когда… вот так. И куда я поеду? В этой повязке и вообще?