Упырь Лихой - Толерантные рассказы про людей и собак

– Говорю тебе, он кино снимает, – рассказывал Руслан.

Изя упрямо разглядывал елки и фонарные столбы за окном.

– Он и тебя пригласил сниматься.

– Я не снимаюсь в любительской параше, – тоном Дирка Богарта произнес Изя. – Кино бывает только профессиональным. Все остальное – вонючее видео.

– Изя Иерахмиэльевич, ты меня огорчаешь. Я тебе покажу его предыдущую работу, и ты поймешь: это настоящее кино. Твое сознание ограничено пейсами.

Кто не Фассбиндер – тот говно, кто не жид, тот кина не снимает.

Короткометражка небритого была пропитана глубоким смыслом. Десять секунд на экране висела надпись «студия Любомудръ представляетъ». Половину ролика занимала красивая готичная заставка с названием фильма. Оно то возникало, то рассеивалось на атомы, то плавилось и стекало каплями по экрану, то парило в небе. Действие занимало полторы минуты. Два парня сидели на фонтане и странно смотрели друг на друга. Немного подумав, они сыграли в ладушки. Потом один влез на дерево, а другой спустился в подземный переход. С неба по веревочной лестнице слезла толстозадая девушка и показала куриное яйцо. Мелькнул большой палец оператора, и на экране повисла огненная надпись «the rjytw».

– Символизм в чистом виде, – хвастался Руслан. – Попробуй допетрить, что он имел в виду.

– Охотно, – ответил Изя. – Два дебила хлопают друг друга по рукам, потом один лезет на дерево, а второй спускается в подземный переход. Появляется девка с большой жопой и показывает яйцо.

– Узко мыслишь, – Руслан поставил на повтор. – Вот эти два поца – олицетворение двух жизненных начал: творческого поиска и потребления. Один уходит искать истины на небесах, а второй погрязает в быте. Яйцо – символ зарождающейся жизни, а толстозадая чикса – олицетворение природы. Ну, типа Венеры неолита.

– А что олицетворяет заставка? – спросил Изя. – Она как бы говорит нам, что миром заправляет Майкрософт и сын его Виндовс Мувимейкер?

Руслан загадочно промолчал.

Небритый лежал на заднем сиденье «копейки», а его ноги обдувал ледяной ветер из окна. Режиссер объяснил, что так ему лучше думается.

Он рассказывал про свое участие в нижегородском фестивале любительского кино. Кира Муратова отметила юный талант и хлопотала о том, чтобы парню выделили грант. Как режиссер она – полный ноль и совсем не шарит в теме, но Митя согласился принять пятьдесят тысяч.

– А от них что-нибудь осталось? – осторожно спросил Изя.

– Конечно! Я ем только в «Ленте», – начал оправдываться режиссер. – Но, понимаешь, современный мир так устроен, что приходится делать уступки потреблядям. Вы-то нормальные пацаны, все ништяк. Мы снимем гениальный фильм. Это будет шедевр, я отвечаю!

– Деньги вперед, – ответил Изя. – Аренда съемочной площадки и все такое.

Небритый был в восторге от Изиной дачки:

– Хочу снять все одним длинным планом. Будет не сраная кэмэшка, а полный метр.

Он бродил вокруг бывшего коровника, становился на колени перед идолами и снимал их суровые лица на маленький цифровик. Еще минут двадцать небритый шлялся с кэноном по лесу и ползал по льду.

Изя вышел на крыльцо в пушкинском наряде. Метель играла пейсами и рвала с головы боливар. В левой руке Изи был монтажный пистолет.

У крыльца стоял Руслан в ритуальной поддевке и грозил Изе дубиной.

– Я потом сделаю в замедленной съемке, как гвозди вылетают, – крикнул небритый. – Будет круто!

Небритый приблизился к идолу и снял крупным планом дюбели в деревянном животе.

– А теперь ты спускайся к нему, – командовал небритый. – Делай загадочное лицо. Так, так, хорошо. Теперь вы понимаете, что между вами больше общего, чем различий. Культура Востока была выше культуры Запада, но сейчас они на равных. Мировая интеграция побеждает. Сейчас вы обнимете друг друга и сольетесь в пятиминутном поцелуе.

– Пошел на хуй, – ответили враги. – Мы за штуку в проститутки не нанимались.

– Это философское кино, а не вонючий Голливуд, – обиделся небритый. – Ладно, устроим мозговой штурм.

Через час Изя вынес из дому большой моток кабеля и болгарку. Руслан выпилил квадратный метр льда и унес болгарку. Изя притащил несколько одеял и бутылку коньяка. Небритый встал так, чтобы одеяла и бутылка не попали в кадр.

– Ну, с Богом! – выдохнул небритый.

Изя и Руслан сорвали с себя одежду и прыгнули в прорубь. Дикий вопль прокатился по полю и взволновал верхушки кедров.

Враги вырывали друг у друга бутылку. Небритый орал, чтобы они выкинули бухло и не поганили кадр.