Андрей Мелехов - Analyste

— Я подозреваю, что вы оба не разочаруетесь в степени взаимного сексуального удовлетворения. В любом случае предмет ваших ночных мечтаний относится к вам так трепетно не только из-за ваших внешних данных и того, что от вас можно ожидать в постели.

— Бог ты мой! Ну и разговоры! Давайте-ка прекратим обсуждать техническую сторону! Скажите лучше, что произойдет с Аналитиком, когда он вернется со мною? Его все же будут судить?

— Что вы! Конечно, все пройдет тихо и без глупых формальностей. С ним… будут беседовать.

— А еще?

— Его могут попросить о некоторых одолжениях и о корректировке своих планов.

— А если он откажется?

— Уверяю вас, он получит предложение, от которого не сможет отказаться!

— Надо же: как в фильмах о шпионах! Оказывается, я не должна в очередной раз предать дорогого мне человека, заманив его на расправу к врагам. Нет, я всего лишь должна не стесняться и сделать себя и свою дочь счастливой. А если откажусь теперь уже я?

— Вы не откажетесь! Мы знаем о вас и Учителе. Об этом пока не знают здесь. Но подобные вещи долго скрывать невозможно… Не могу даже представить, как ваше положение изменится, когда Сатана узнает, что в его распоряжении имеется любимая женщина самого ненавидимого им человека! У меня просто перья дыбом встают, когда я думаю о способах, которыми Диавол мог бы попытаться причинить ему боль!

Мари подавленно молчала. Уриэль посмотрел на нее, и на его красивом лице появилась прежняя уверенная улыбка мастера манипуляций. Потом, вдруг перестав улыбаться, он добавил:

— Да вы не истязайте себя! Вы должны понимать, что если мы этого захотели, то все равно своего добьемся. Тем более что в этом совпадают интересы Египтянина, других иерархов и, наконец, Михаила, который уже обратился к Сатане с просьбой о немедленной экстрадиции. Подумайте лучше о том, какое вечное блаженство ожидает вас и вашу дочь в каком-нибудь тихом месте возле Эдема! А Аналитик… Что ж, вот вам еще одна причина не страдать: мы можем вернуть вашего мужа. Или, извините, вашего жениха. Вашего первого мужчину! Отца вашей дочери! По-моему, здесь и думать-то не о чем! Согласились в первый раз, соглашайтесь и теперь! Ведь сделать надо то же самое, а на кону стоит гораздо большее!

Тем не менее Мари продолжала молчать. Тут Уриэль как будто что-то внезапно понял и поспешно добавил:

— По поводу жениха: можете не торопиться с решением. У вас всегда будет эта возможность. Когда бы вы ни пожелали!

Мари хмуро посмотрела на ангела-искусителя и подивилась не только его цинизму, но и, в очередной раз, тем странным и порою страшным вещам, которые, казалось бы, спрятаны так глубоко внутри тебя, что и сам о них не знаешь, но при этом их могут видеть посторонние. Наконец, приняв еще одно решение о предательстве, она сказала глухим голосом, не допускающим противоречий:

— Так вот, слушайте меня внимательно! Во-первых, мне нужна письменная гарантия: вашему Египтянину я не верю! Во-вторых, с чего вы взяли, что я хочу оставаться в вашей богадельне? Меня от нее тошнит точно так же, как и от этой клоаки. В общем, нам не нужен ни Ад, ни Рай: верните меня и дочь на Землю, отдайте нам наши жизни и здоровье и сделайте так, чтобы мы больше никогда не слышали о загробной жизни! Понятно? Все, что нам надо, — это прожить нормальную жизнь на Земле. Как получится, со счастьем и несчастьем, радостями и печалями.

— Вы отказываетесь от вечности? — не поверил своим ушам Уриэль. — Вы хоть понимаете, что вы делаете?

— Да, я прекрасно понимаю, что я делаю. Особенно после того, как я эту вашу вечность повидала. Мне и моей дочери ее не надо. Что же касается моего мужа: это должно быть его собственное решение. Все. Когда я получу документ?

Уриэль не стал более спорить и достал из кармана потрепанного плаща свернутый пергамент.

— Осталось добавить одно: мы можем вернуть вас на Землю, но мы не можем дать глаза вашей дочери. Это — прерогатива Бога, а не Египтянина.

Мари обдумала это, кивнула, развернула документ и внимательно его прочитала. Те фразы, которые ее не устраивали, немедленно, на ее глазах, меняли свои очертания и приобретали приемлемую форму. Когда она повторно прочла документ и, посмотрев в глаза непадшего ангела, сказала «согласна!», под текстом сама по себе вспыхнула подпись-иероглиф, в котором Аналитик, возможно, смог бы узнать тот самый символ, который он когда-то пытался начертать на покрытом росой парапете крыши дворца в Эдеме. Отдав документ, Уриэль с облегчением, но в то же время и некоторым сочувствием посмотрел на несчастную сероглазую красавицу, вновь вынужденную совершить самый страшный грех, предав одного дорогого ей человека ради другого. Мари вдруг достала из сумочки пачку «Голуаз» и решительно протянула сигареты искусителю из Рая: