Андрей Мелехов - Analyste

В связи с полученным эксклюзивом известной сети ресторанов не надо было особенно тратиться на интерьер (и так сожрут!), а потому закусочная была оформлена в энергоемком, без излишеств, стиле тюремных столовых. В ней преобладали некрашеный бетон, нержавеющая стать и неподъемные деревянные стулья. Неподъемные — чтобы посетители не смогли использовать их как орудие убийства при неизбежном и часто случающемся выражении своего неудовлетворения качеством и ассортиментом подаваемой пищи, а также обликом и поведением посетителей. Бирс и Казанова занимали столик на открытой веранде, что давало им преимущество вдыхания отравленной атмосферы с одновременным созерцанием происходящего у Ворот.

У Ворот, правда, не происходило ничего особенного: там можно было наблюдать всё ту же обычную толпу больших и малых грешников, присланных сюда для последующих разбирательств и неизбежных мучений. Впрочем, некоторые из них — вроде колдунов-чернокнижников, сатанистов и людоедов — прибывали сюда по своей воле, из соображений идеологической несовместимости с ценностями той или иной земной религии и из-за непреодолимой тяги к общению с такими же, как и они сами, скотами. Такие в Аду очень ценились, и у них были серьезные перспективы на продвижение по местной социальной лестнице.

За порядком в толпе наблюдали два легендарных библейских зверя: Бехемот и Левиафан. Бехемот при ближайшем рассмотрении оказался не гиппопотамом (как можно было бы наивно предположить), а гигантским тираннозавром. Левиафан, в свою очередь, не выглядел как «чудище морское», а был не менее колоссальным крокодилом. Оба существа угрюмо ходили вокруг недоверчиво смотрящей на них толпы и развлекали народ, как могли. Это они делали, периодически начиная драться друг с другом либо внезапно набрасываясь на стоящих в очереди, чтобы проглотить пару-тройку дюжин грешников. Делали они это для смеху, так как проглоченные через некоторое время появлялись в легко представимом виде из задних проходов библейских хищников. Естественно, те, кто прошел свое первое испытание, более не питали иллюзий о приютившем их заведении.

Пределом Бирса за один присест были шесть порций. После очередной полудюжины он обычно следовал десятилетиями заведенной процедуре и делал технологический перерыв, посещая туалет перед следующим раундом мучений. Но этим утром он был особенно не в духе, а потому решил совершить неизбежное, даже не выходя из-за плохо протертого стола. Когда он склонил голову к загаженному полу, его тяжело, с надрывом, с соплями, слезами и желчью вырвало. Несмотря на десятилетия каждодневных повторений, легче эта процедура не становилась, и даже такому опытному алкашу, как Амброс, было очень нелегко. Прислушавшись к страдающему организму, Амброс повторно наклонился и еще раз конвульсивно содрогнулся.

— Что, дружище, — посочувствовал ему Казанова, — тяжело? Сегодня вторник? Вчера должны были живодеров на мясорубку водить: после них всегда от фарша еще больше быками воняет.

— Не-е, — вытирая грязным платком испачканные губы и пальцы, со знанием дела ответил Бирс, — это не фарш. Надо было пирожки с фруктовым гноем лучше прожевывать.

В подтверждение своих слов он кивнул седой головой на зловонную лужу, в которой действительно можно было явственно различить неразжеванные куски упомянутого десерта.

Завидя произведенное контуженным сатириком непотребство, к ним угрожающе приблизился менеджер заведения — толстый демон с ноздреватой, покрытой зелеными трупными пятнами кожей, коростой на лысой башке и кривыми козлиными ногами. Тем не менее он был одет в сорочку и соответствующий корпоративный галстук с ярким логотипом. Бодрый подход представителя нечистых сил был прерван до осязаемости твердым, как стена, взглядом Бирса, не обещавшим ничего, кроме неприятностей. Демон, имевший богатый опыт выяснения отношений с вечно нетрезвым и злобным, как хорек, писателем, стушевался и сделал вид, что просто хотел проинспектировать стол двух собутыльников на предмет организации срочной уборки. Откуда-то из полной чада и вонючего пара кухни выскочил грешник с бегающими глазами бывшего мексиканского наркоторговца и сгреб выблеванные фрагменты шести чизбургерных обедов в ржавый совок.

— Думаете, он их выбрасывать понес? — подозрительно спросил Казанова.

— Нет, дружище, не думаю, — тяжело вздохнув и прополоскав рот просто-таки дьявольски популярным газированным напитком, ответил не менее цинично настроенный патриарх американской журналистики.