Олег Рой - Вдали от рая

– Видишь ли, я сам так и не научился делать это на энергетическом уровне. Заштопать брешь могу только традиционным способом – вылечив с помощью лекарств и привычных медицинских процедур болезнь, которая ее создала.

– Значит, ты хочешь, чтобы я занялась этими исследованиями и пошла бы в них дальше, чем ты? – волнуясь, спросила Вера. – Чтобы именно я научилась лечить людей на уровне энергетики?

В ответ отец засмеялся – точно так же, как он смеялся над ней в детстве, когда она, маленькая, выдавала какую-нибудь забавную ребячью нелепость.

– Нет, ангел мой, – проговорил он. – Я хочу от тебя совсем другого. Ты будешь помогать мне в моих исследованиях. Слушай…

Из дальнейшего его рассказа Вера поняла, что папины опыты состоят как раз в обратном – не в устранении дыр, а в расширении их, не в восстановлении потерянной энергии пациента, а в ее выкачивании. И ужаснулась:

– Но, папочка! Это же жестоко! Наверное, это очень вредно для пациентов…

– Послушай, мой ангел, – строго отвечал ей отец, – ты говоришь странные вещи. Если бы медицина всегда была только приятной и безболезненной, чего бы она достигла? Разве смогла бы она лечить? Делать операции? Сама подумай – разве научились бы мы предотвращать страшные болезни вроде оспы, если бы не были изобретены прививки? А то, каким путем врачи пришли к этому, сколько было неудач, случаев, закончившихся летальным исходом, – надеюсь, тебе рассказывать не надо?

– Но в наше время те, кто участвует в опасных экспериментах, делают это всегда добровольно… – робко возражала Вера. – А ты ведь не спрашиваешь согласия своих доноров?

– Не спрашиваю, – согласился он. – Но очень тщательно подбираю своих подопытных. Из тех людей, которых не жаль, кто несет в себе зло.

Отец расправил плечи. Осанка его стала величественной. Огнем заблистали проницательные глаза.

– Вера, если ты врач, не мне тебе объяснять соотношение жизни и смерти. В организме постоянно какие-то клетки отмирают, чтобы их место заняли новые. Без смерти нет развития. А если речь идет о вредоносных, опасных, раковых клетках – разве не должен врач уничтожать их безо всякого сомнения? Представь себе, что человечество – организм, которому эти клетки мешают жить, поражают смертельной болезнью. Разве это не долг врача – помочь организму излечиться? Да, работа эта трудная, временами очень неприятная. Да, иногда очень болезненная для пациента. Но, Верочка, удаление опухоли – тоже занятие не из приятных. Однако врач берет на себя этот долг. Из милосердия! Чтобы помочь! Не забывай об этом…

Под мерный рокот этого привычного убедительного голоса Вера понемногу успокаивалась и уже не понимала: как она могла быть такой глупой? Как могла она не понимать очевидных вещей? Зачем начала этот нелепый спор, неужели сразу было не ясно, что папа, как всегда, во всем прав? А отец продолжал:

– Я тщательно отбираю своих подопытных. Это – зловредные клетки общества, то самое быдло, мнящее себя хозяевами жизни, о котором ты говорила… Жалеть их так же нелепо, как нелепо жалеть хирургу воспаленный аппендикс. Он удаляет его, тем самым спасая весь организм, который отлично может существовать и без аппендикса – но погибнет, если зловредный орган не удалить. Ты понимаешь меня?

Вера молча кивнула. Она уже ни секунды не сомневалась в правоте слов отца.

– Это первое, – говорил он. – А второе – мы с тобой будем проводить очень важные эксперименты, аналога которым еще никогда не было в медицинской науке. Мы будем работать с людьми, у которых нарушена родовая оболочка. Такие люди безнадежны, средства помочь им пока нет. Но наши с тобой исследования, возможно, сумеют приблизить его открытие. Ты готова помогать мне в этом?

Вера хотела тотчас ответить, но он остановил ее повелительным жестом:

– Погоди, ангел мой, не спеши. Сначала подумай как следует. Учти, что работа эта будет трудной, иногда крайне неприятной, как работа в психиатрической клинике или хосписе. Это первое. И второе – все, что касается нашего дела, нужно будет держать в строжайшей тайне. Я говорю серьезно. Одно лишь случайно оброненное слово может меня погубить. Ты понимаешь меня?

– Да, папа, понимаю. И я на все согласна. Обещаю, что буду помогать тебе, как бы трудно это ни было, и никогда в жизни никому не скажу ни слова о нашей работе, – клялась дочь.

Отец поднялся из кресла и стал прохаживаться по библиотеке:

– Верочка, дитя мое, я вижу, что ты выросла хорошим, твердым и решительным человеком. Твои слова еще более убеждают меня в том, что ты созрела для миссии, которую отныне несет наш род. Ты заслужила право стать моей настоящей помощницей. А сейчас, – он подошел ближе и встал прямо перед ней, – сядь-ка поудобнее и расслабься…