Андрэ Стиль - Последние четверть часа [Роман]

— На помощь! На помощь!

Он не стал никого дожидаться. Он помчался через рытвины и ухабы по склону, поросшему высокими травами. Он опрометью несся, не переставая вопить:

— Пожар! Горим!

С размаху он перепрыгнул через речку, почти неразличимую во тьме и заметную только там, где в воде отражался слепящий свет завода, всю ночь пылающий в гранатово-розовом небе, словно закат накануне ветреного дня… Корнет свалился по другую сторону речки в густую траву между ям и кочек, под каблуком хрустнул осколок стекла, хорошо еще, что не сломал ногу, а ведь ему не двадцать лет… Он помчался дальше, спотыкаясь и вытянув перед собой руки, затем упал ничком на землю, на камни, на разбитые бутылки, на крышки консервных банок, на ржавую проволоку, которые валялись повсюду. Сам не зная как, он неожиданно встал на ноги, почувствовав резкую боль в пояснице, словно что-то там надорвалось, он невольно схватился за это место рукой, но и не подумал остановиться, довольный, что стоит на ногах. Куда труднее было бы карабкаться по этому склону вверх, а ведь он и на спуске задохнулся… Позади него наверху уже раздавались возбужденные голоса, а впереди отчетливо виднелось пламя. Оно быстро разрасталось, и не только потому, что он подходил ближе. Оно все равно казалось ничтожным по сравнению с обычным ночным заревом завода, уже давно и равномерно охватившим весь небосклон. Но на это зарево никто не обращал внимания, все к нему привыкли, а здесь, внизу, может быть, горели живые люди…

Сверху с края предместья слышались крики:

— В Семейном пожар!

— Внизу горит!

Открывались окна, двери, в домах зажигался свет…

Вблизи огонь пожара был все-таки ярче, чем огни завода. За какие-нибудь несколько минут воздух раскалился донельзя. Горели два стоящих рядом барака, где жили четыре семьи, крыши уже обвалились, вынести ничего не удастся. Через пять минут все станет уже не красным, а черным.

Вспыхнуло в один миг, как солома. Теперь уже не поможешь, только бы спасти соседние бараки. К счастью, нет ветра. Огонь устрашающе гудит, так и кажется, будто это шум урагана, который невольно заставляет вздрогнуть. Горячий воздух тянет, как в печной трубе…

Сообщники…

А люди? Все успели выйти из бараков. Второпях забыли трехлетнюю девочку. Она спала и ничего не слышала. Мать бросилась за ней и вынесла ее на руках, и тотчас за ее спиной рухнула крыша. У огня свои причуды.

Здесь огнем никого не удивишь… Но на заводе он укрощен и почти никогда не выходит из повиновения, он заперт, заключен в искусственное русло. Здесь же от него можно ждать чего угодно.

Все выстраиваются в цепочку, ведер не хватает. Воду качают из маленьких кухонных колонок. Если быстро качать, вода идет равномерно и сильно. Но известную скорость перейти все же нельзя. Кому-то пришло в голову облить стены барака, ближайшего к пожару и еще не тронутого. Выплескивают ведро за ведром. Вода сверкает и струится в багровом свете пламени. Словно густая алая кровь стекает до крыше и стенам…

Наконец прибывают пожарники. Оказывается, здесь никогда не было противопожарной колонки. Сколько они провозятся, пока найдут в темноте тропу, ведущую к Шельде, пока развернут рукав, да и хватит ли его длины?..

Последнее слово осталось все-таки за пожарниками. Прямо детская игра! Огонь был потушен мгновенно, так же быстро, как занялись эти карточные домики, так же быстро, как сгорает папиросная бумага, взлетающая вверх в собственном пламени.

— Задержись вы еще немного, и, пожалуй, было бы слишком поздно!

От залитых углей и дымящегося гудрона несет тяжелым запахом. Еще тлеют два багровых очага, бросая отблески на лбы, глаза, скулы, подбородки, изредка выхватывая из тьмы все лицо целиком, и все же можно узнать друг друга.

Немцы…

Все здесь, все прибежали вслед за Корнетом. Нет только тех, кто работает в ночную смену, — Шарлеманя, Норбера, Эме. Но Биро, Марсель, Леонс Обри здесь. В основном пришли мужчины. Даже Фернан оставил свою слабоумную в одиночестве и примчался. Со стороны шоссе пришли Рафаэль, Октав, Зант, издалека явились старый Иеремия, Жан Девошель, Клодомир, Байе, Мар-со Байе, брат погибшего… Кое-кто, трое или четверо, пришли с женами. Можно ссориться, можно недолюбливать соседа, но, когда случится беда, все бегут… Сломя голову, задыхаясь… В незастегнутых рубахах… Рафаэль не успел даже засунуть ее в брюки, кое-кто прибежал в трусах и майке, а кто и полуголый, с блестящим от пота телом… Многие бежали по шоссе босиком или в сабо на босу ногу.