Стивен Крейн - Алый знак доблести

Солдаты пришли в уныние и начали роптать. Их жесты были не менее красноречивы, чем слова: «Ну что мы еще можем сделать?» Они были глубоко потрясены якобы достоверными известиями о поражении и никак не могли примириться с победой врага.

Солнечные лучи еще не рассеяли серой пелены тумана, а полк растянутой колонной уже осторожно отступал через лес. Вдали за рощами и полосками полей мелькали порой беспорядочные суетливые отряды неприятеля. Они пронзительно и торжествующе вопили.

Стоило юноше увидеть это, и он, забыв о собственных заботах, пришел в неописуемую ярость. То и дело возмущенно кричал:

- Нами командуют пустоголовые олухи, черт бы их всех побрал!

- Это не ты первый открыл,- заметил кто-то.

Его друг, которого разбудили перед самым отступлением, все еще никак не мог проснуться. Он то и дело оглядывался, пока, наконец, до него не дошел смысл происходящего.

- Выходит, нас побили,- горестно сказал он.

Юноша чувствовал, что ему не пристало вслух осуждать других. Попытался сдержаться, но горькие слова сами слетали с языка. Он произнес длинную и путаную речь, обвинительный акт против главнокомандующего ирмией.

- Может, он не так уж и виноват, может, не он один виноват. Он сделал, как считал лучше. Такое уж наше счастье - постоянно получать по шеям,- устало сказал его друг. Он брел, потупившись, ссутулив плечи, как человек, которого побили палками и выгнали.

- А разве мы не деремся как черти? Не делаем всего, что в человеческих силах? - выкрикнул юноша. И тут же втайне испугался смысла этих слов. Лицо его вдруг потускнело, он воровато посмотрел но сторонам. по никто не оспаривал у него права произносить подобные фразы, и он вновь напустил на себя воинственный вид. И даже повторил слова, которые утром на привале твердили все его однополчане:

- Сказал же бригадный, что никогда еще на его памяти новобранцы не дрались лучше, чем мы вчера! И, наверное, другие полки тоже лицом в грязь не удари

ли. Значит, армия не виновата.

- Конечно, не виновата,- суровым тоном подтвердил его друг.- Никто не скажет, что мы не дрались как черти. Не посмеет сказать. Ребята дрались как бешеные.

И все-таки… все-таки нам не везет.

- Ну, если мы деремся как черти, а они ни с места, значит, виноваты генералы,- решительно и высокомерно сказал юноша.- И я не вижу смысла в том, чтобы

вот так сражаться, и сражаться, и сражаться и терпеть поражение за поражением из-за какого-то дерьмового старикашки-генерала.

- Тебя послушать, Флеминг, так выходит, что все вчерашнее сражение ты вынес на собственных плечах,- с ленивым сарказмом заметил солдат, шагавший рядом с

юношей.

Эти случайные слова пронзили его. Он весь как-то обмяк. Ноги подкосились. Робко глядя на саркастического солдата, примирительно забормотал:

- Нет, нет, вовсе я так не думаю. И не говорю, что вынес вчерашнее сражение на своих плечах…

Но тот, видимо, ничего худого не думал. И ничего не знал. Просто у него была такая манера говорить.

- Да ну? - только и промолвил он тем же спокойно-насмешливым тоном.

Тем не менее для юноши это был сигнал тревоги. Все его существо содрогалось при мысли об опасности, поэтому он сразу прикусил язык. Скрытый смысл слов саркастического солдата сбил с него спесь, а вместе с ней пропало и желание все время вылезать вперед. Он мгновенно присмирел.

Солдаты тихонько переговаривались. Офицеры раздраженно покрикивали, омраченные словно тучами вестями о поражении. Войска угрюмо пробирались по лесу. В роте юноши кто-то вдруг громко расхохотался. Человек десять поглядели на него с молчаливым упреком.

Их неотступно преследовал гул пальбы. Иногда он как будто немного отступал в сторону, но неизменно вновь приближался с удвоенной наглостью. Солдаты злобно оглядывались и чертыхались.

Наконец они остановились на какой-то поляне. Полки и бригады, оторвавшиеся друг от друга во время похода сквозь густые заросли, снова сомкнулись и построились лицом к неприятельской пехоте, догонявшей их с неумолчным лаем.

Эти звуки, это рычание рвущихся вперед металлических псов слились в ликующий рев, но в ту минуту, когда солнце безмятежно взошло на небеса, пронизав лучами тенистые заросли, он раскололся на отдельные громовые раскаты. Лес затрещал, словно охваченный пожаром.

- Ух ты как! - сказал кто-то.- Началось! Сколько крови, сколько разрушений!

- Так я и думал, что, как солнце взойдет, они тут же пойдут в наступление! - негодующе крикнул ротный лейтенант юноше. Он свирепо подергал свои усики и с суровым достоинством начал расхаживать позади ро ты, залегшей за жалкими прикрытиями, которые уже успели соорудить солдаты.