Стивен Крейн - Алый знак доблести

За дымовой стеной раздались исступленные крики. Набросок в серо-алых тонах превратился в отчетливую картину: толпа, которая беспорядочно несется, как табун необъезженных коней.

Полки ветеранов на флангах 304-го немедля начали глумиться над беглецами. Страстный напев пуль и адский вой снарядов переплелись с пронзительными свистками и обрывками издевательских советов, куда лучше всего спрятаться.

Но у новичков дыхание сперло от ужаса. «Ой, Господи! - прошептал кто-то над ухом юноши.- Полк Сондерса разбит!» Они отползли, припадая к земле, как будто боялись, что их снесет стремниной.

Юноша скользнул взглядом по синим цепям однополчан. Лица товарищей, видные ему в профиль, застыли, сделались каменно-непроницаемы. Ему запомнилось, что сержант-знаменосец стоял, широко расставив ноги, будто опасаясь, что его начнут валить на землю.

На фланг накатила новая волна бегущих. Как беспомощные щепки, захваченные водоворотом, мелькали фигуры офицеров. Они били шпагами плашмя всех, до кого могли дотянуться, молотили свободными руками по головам и ругались при этом как ломовые извозчики.

Какой-то офицер, ехавший верхом, пришел в ярость, точно раскапризничавшийся мальчишка. Свое возмущение он выражал головой, руками, ногами.

Меж тем командующий бригадой, пустив коня в галоп, носился взад и вперед, что-то орал. Головного убора на нем не было, мундир сидел криво. Он был похож на человека, который прямо из постели бросился тушить пожар. Копыта его скакуна не раз угрожали головам бегущих солдат, но те увертывались с поразительным проворством. При этом они мчались, как будто ослепнув и оглохнув ко всему на свете. На них со всех сторон сыпались проклятия, но и самая затейливая, самая забористая брань не доходила до сознания этих людей.

Нередко, несмотря на грохот, отчетливо слышны были невеселые, полные презрения шуточки ветеранов, но отступавшие даже не замечали, что окружены зрителями.

Отсвет боя на лицах обезумевших беглецов на мгновение ударил в глаза юноши, и он нутром ощутил, что, владей он сколько-нибудь своими ногами, все силы небесные не удержали бы его на месте.

На этих лицах лежала страшная печать войны. Битва в клубах порохового дыма оставила свое увеличенное изображение на посеревших щеках и в глазах, яростно горевших одним-единственным желанием.

Вид столь панически несущегося скопища солдат производил такое впечатление, что, мнилось, оно, подобно бурному течению реки, подхватит и умчит с собой и камни, и кусты, и людей. Резервным частям долг приказывал оставаться на месте. Люди то бледнели и преисполнялись решимости, то багровели и теряли мужество.

В разгаре всего этого юношу осенила мгновенная мысль. Многоголовое чудище, обратившее в бегство другие полки, еще не появилось. Он решил хоть раз взглянуть на него, а уж потом доказать, что умеет бегать не хуже самых быстроногих бегунов.

Затем несколько минут длилось ожидание. Юноша представил себе улицу своего родного городка в весенний день перед приездом цирка. Вспомнил, как, совсем еще малыш, волновался тогда, готовясь немедля броситься вслед за потрепанной леди на белой лошади или труппой в обшарпанном фургоне. Вновь увидел желтизну дороги, ряды ожидающих горожан, скромные дома. С особенной отчетливостью вспомнил старика, который сидел на ящике из-под галет перед своей лавчонкой и делал вид, будто презирает подобные зрелища. Множество подробностей во всем богатстве очертаний и красок всплыло в его памяти. Передний план был отмечен выпуклой фигурой старика, сидящего на ящике из-под галет.

- Идут! - крикнул кто-то.

Все задвигались, забормотали. Каждому хотелось, чтобы патроны, все до единого, были у него под рукой. Они старательно подтягивали и оправляли подсумки. Ни дать ни взять - примерка нескольких сотен новых шляп.

Долговязый, положив перед собой ружье, вытащил из кармана алый носовой платок. Он накинул его на шею и с необыкновенным тщанием принялся завязывать, но тут по рядам снова глухо прокатилось:

- Идут! Идут!

Залязгали затворы ружей.

По затянутому дымом полю неслась бурая лавина пронзительно вопящих людей. Они бежали, пригнув головы, беспорядочно размахивая ружьями. В передних рядах, наклонившись вперед, быстро двигалось знамя.

Увидев неприятеля, юноша похолодел: он не был уверен, что зарядил ружье. Стоял, пытаясь собраться с мыслями и точно вспомнить, когда именно мог его зарядить, но так и не вспомнил.