Иван Гаврилов - Шебеко

— Но надеюсь, ты не сделаешь подобных глупостей? — и глаза Люды с надеждой остановились на Коле. — Ты же знаешь, что из нашего класса в институт попал лишь мизер. И будет обидно, если ты выпадешь из этой счастливой «пятерки»…

«Кто его знает, как сложится дальнейшая учеба? — печально пропело Колино сердце. — Главное в этой ситуации — держаться до конца». И он сказал:

— Буду учиться, пока есть возможность!

— Ну и молодец, что воинственно настроен. Ты у нас всегда отличался светлой головой, и думаю, не подведешь и на сей раз… Кстати, — улыбнулось девичье лицо, — скоро мне выходить. Если хорошенько попросить шофера, то он может тормознуть и возле нашей калитки!..

Седоволосый автобус осторожненько стал въезжать в запыленное село. Его старческий корпус сотрясали бесчисленные колдобины. Но эти мелочи жизни Людмиле нипочем: она задорно встряхнула головой, поднялась с сиденья и кинулась к двери, на прощанье подарив Коле ослепительную улыбку…

Девушка ушла, а хлопцу почему-то стало грустно. Где-то в глубинах просветленной души проснулось чувство, что вместе с девчонкой ускакала и часть его жизни. Еще не представлял он себе, что с миловидной Людмилой, как и со многими другими из бывшего десятого «б», ему уже не суждено повстречаться никогда…

За Первомайским прямая пыльная дорога повела его в родное село, в Большое Чеменево. И снова, как много раз, Коля домой пошел пешком. Автобусы по-прежнему курсировали здесь слабо, зачастую они пропадали где-то на подходе к Первомайскому и вовсе сторонились сего глубинного, забытого Богом села… А может, оно и лучше? Разве почувствовал бы он в автобусе, как ласково, нежно обволакивают его родные просторы, приковывая все его внимание, мысли, чувства наконец? Или нежданно узрев здоровенную, размашистую иву (да, да, знаменитую чувашскую иву), вдруг вспомнить, что он в такую же летнюю пору, только в детские годы, бесшабашно резвился у заводского пруда? Не смог бы он вздрогнуть тогда и от голоса знакомого жаворонка, что захватывает душу, заставляет ее реветь, и, забыв обо всем, впиться в лазурное небо в поисках крохотного существа…

Нежная волна воспоминаний потоком нахлынула на Колю по пути домой. Видно, человеку обязательно какой-то срок нужно прожить на чужбине, чтоб с особой, всепроникающей силой ощутить, открыть в себе затаенную до поры до времени любовь к родному краю… И когда он с маловесной поклажей в руке достиг середины пути, с чьей-то легкой руки прозванного «Йалам», перед ним открылась чрезвычайно удивительная картина. В лощине, слева, тихо жила деревня Малое Чеменево, а справа виднелась темно-синяя полоса леса, подернутая дымком, загадочная и казавшаяся неприступной. Еще ближе пролегла пажить, заросшая вязью, ивами, осокой. А впереди, сквозь высокую рожь, пробивалась единственная дорога. Она звала домой, к теплому материнскому очагу. И в ее зове Коле чудились дружеские голоса друзей, знакомых; далекое, грустное колдованье кукушки, высчитывающей года лично ему, юноше почти что восемнадцати лет от роду, еще много не знавшему в мире людском.

Февраль 1981 — сентябрь 1992 г.

— Наконец-то! Вечно вы опаздываете! — весело воскликнул профессор, когда в его кабинет вошел Сергей Павлович Никитин, молодой, но уже широко известный своими открытиями палеонтолог. — А у меня сегодня были гости. Прямо с сельскохозяйственной выставки. Два знатных чабана из восточных степей. Вот и подарок из уважения к ученым. Смотрите: дыня, большущая, желтая… и как пахнет! Давайте ее вместе того… за здоровье знатных пастухов.

— Вы меня за этим и звали, Василий Петрович?

— Уж очень вы нетерпеливы, молодой человек! Повернитесь-ка налево, вот к этому столику…

Никитин быстро подошел к маленькому столику в углу кабинета.

На сером картоне были аккуратно разложены гладкие темно-коричневые обломки крупных ископаемых костей. Палеонтолог схватил лежавшую слева кость, постучал по ней ногтем, повернул другой стороной. Поочередно пересмотрел все восемь кусков, тяжелых и плотных, пропитанных кремнием и железом.

Многолетняя практика в анатомии скелета давала возможность сразу же мысленно дополнять, восстанавливать недостающие части костей и за их характерной формой угадывать полный скелет вымершего животного.

— Ну, теперь я все понимаю, Василий Петрович. На костях темная полированная корка — пустынный загар. 12 12 Пустынный загар — блестящая черная корка, которой покрываются долго находящиеся на поверхности в пустыне камни, даже кирпичи в развалинах старых городов. Значит, чабаны их собрали прямо с поверхности, в пустыне… Василий Петрович, ведь это динозавры! Такой сохранности! Это первая находка в Союзе. Нужно что-то сделать, чтобы отблагодарить этих чабанов.