Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

Роман Жека прочитал Сереге на том же месте, в кустах за школой. Серега сказал, что ему понравилось, но, честно говоря, получилось не ахти как. Жекин роман был в два раза тоньше Серегиного. И, кроме того, слишком похоже, даже слушать неинтересно. Нет, в глубине души Серега всегда считал, что роман – это у него. А у Жеки так себе, в лучшем случае повесть. Просто не хотелось его обижать.

Второе Жекино произведение понравилось Сереге больше. Это был фантастический рассказ. Как звездолет летел, разбился, пилот ранен, а его товарищи организуют спасательную экспедицию. Рассказ получился почти как настоящий.

Потом Жека тоже все время что-то писал. В старших классах переключился на стихи. Читал их Сереге. Тот слушал, хвалил, но все время помнил, что свое первое творение Жека содрал у него от корки до корки. Он и сам мог бы написать не хуже, думал Серега. Если бы собрался. Просто незачем, все равно не напечатают. Жеку вон тоже не печатали, хотя он регулярно рассылал свои творения по молодежным журналам. Чаще всего ему даже не отвечали…

Они так и дружили с самого детского сада. Маленькому Сереге нравилось ходить к Жеке. У него были такие игрушки, каких тогда не было ни в одном магазине. Серега уже знал, что их называют «импортными». Машинки, индейцы, ковбои, револьверы с костяными рукоятками, громко стреляющие пистонами, и даже целый пластмассовый замок с башнями, стенами, поднимающимся на цепочках мостом, с черными и белыми рыцарями. Жалко, что родители строго-настрого запрещали Жеке выносить игрушки из дома. Ребята во дворе обзавидовались бы. Серега тоже завидовал Жеке, хотя и знал, что это нехорошо.

Импортные игрушки Жеке привозил отец из заграничных командировок. Он часто туда ездил, совсем как дядя Виталик. Только не на фуре, а на поезде или на самолете. Это называлось – папа уехал по делам. Маленький Серега часто представлял себе, как Жекин папа шагает по загранице, по загадочным своим делам, а вокруг, в ярких электрических витринах расставлены всевозможные умопомрачительные игрушки. А он только выбирает, что понравилось.

Жека жил в соседнем дворе, в доме, который все почему-то называли «генеральским», хотя Серега никогда не видел там ни одного генерала. В семье их было трое: мать, отец и сам Жека, но комнат в квартире – четыре. А по коридору вообще можно было ездить на велосипеде. В общем, ясно, почему дом называли «генеральским», понимал Серега, в таких огромных квартирах только генералам и жить. Просто, наверное, генералов не хватило.

Жекин отец тоже не был генералом. Он был главным инженером на электродном заводе. Жека рассказывал, что свои электроды отец продает в разные страны, даже в Африку. Эти самые электроды Серега много раз видел, когда лазил с ребятами по стройке. Недоумевал, кому они нужны в самой Африке, когда здесь валяются где попало.

В школе они первые три года сидели вместе, за одной партой, потом рассорились, почти год сидели отдельно. Потом снова сошлись. Именно Жека придумывал все те проделки, за которые доставалось обоим.

К старшим классам разница в росте и силе окончательно определилась. Щуплый, тоненький, розовощекий, как барышня, Жека по сравнению с Серегой казался недомерком-младшеклассником. Очень расстраивался по этому поводу.

Жека смешно расстраивался. Когда-то, в детском саду у него было легкое заикание, родители постоянно водили его к загадочному профессору-логопеду. Профессор постоянно повторял с ним всякие дурацкие считалки и стишки. И еще задавал на дом упражнения, губы так, язык – так, Серега тоже делал их за компанию с Жекой, и у него тоже плохо получалось.

Заикание профессор вылечил. Но следы остались. Когда Жека нервничал или злился – заикание прорывалось. Ребята в классе иногда дразнили его этим. Серега никогда не дразнил, даже когда они ссорились. Все-таки Жека был его лучшим другом. Понимал Серегу лучше, чем кто-нибудь. По крайней мере, Жека был единственным, кто никогда не считал его туповатым…

В восьмом классе Серега решил, что после школы станет водителем-дальнобойщиком. А что, ездишь везде, интересно, и деньги хорошие. Заграница опять же! Тогда она представлялась чем-то вроде райского сада, отгороженного колючей проволокой и охраняемого пограничниками, собаками и автоматами. Сосед по лестничной клетке, дядя Виталик, водитель «Совтрансавто», чего только не привозил из заграницы. Все у него было: и магнитофон японский, и телевизор, и новомодный видик, и джинсы – несколько пар сразу, и даже белые «Жигули» – шестерка. Во времена крепкого и крепленого социализма других признаков абсолютного материального благополучия, пожалуй, не было. Что еще может желать человек? Это к вопросу, что все в мире относительно, через много лет думал, усмехаясь, Серега.