Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

Умер! Навсегда! Навечно! И что теперь думать про какую-то подушку?

Он не помнил, как перестал плакать и уснул наконец. Наверное, не скоро перестал. А уснул без снов, провалился в глухое, черное забытье и открыл глаза только поздно утром. Сразу вспомнил свои вчерашние слезы и обнаружил, что подушка так и не высохла. Пришлось быстро вскакивать и убирать постель, пока мать не заметила. Тогда это почему-то казалось очень важным: чтоб никто не заметил его горя.

Почему?

Он никогда не мог ответить на этот вопрос. Впрочем, особо и не пытался. Просто помнил, как это было…

После похорон в квартире стало пусто и тихо. Слишком пусто и слишком тихо. К этой ватной, печальной тишине Серега долго не мог привыкнуть. Квартира сразу стала какой-то огромной. В ней можно было потеряться. Навсегда! Серега начал бояться в ней потеряться…

От поминок на серванте осталась полная рюмка, прикрытая корочкой хлеба. Водка в ней постепенно убывала. Серега каждый день следил, как она убывает. Он знал, мать рассказывала, что это отец отпивает. По чуть-чуть.

Лучше бы отец выпил все сразу, залпом, смешно сморщив нос, как всегда это делал, думал Серега. И вернулся бы к ним. И опять рассказывал бы интересные истории про Фиолетового гнома и его друзей. И ласково смотрел бы на него смешливыми серыми глазами, морща большой покатый лоб с намечающимися залысинами.

Ведь бывает же, что люди умирают, а потом оживают, рассуждал маленький Серега. Потому что случилось чудо. Случилось и все. Разве мало случается чудес на свете? Во всех сказках про это пишут. Есть живая вода, есть вещие птицы, есть добрые волшебники, способные оживить человека одним прикосновением, мало ли…

Часто, на подходе к подъезду, ему вдруг начинало казаться, что чудо уже случилось. Отец вернулся. Сидит дома и ждет Серегу. Тогда он начинал торопиться домой. Вбегал по лестнице быстро, изо всех сил. Лихорадочно давил на звонок. Но дверь открывала мать. И Серега опять входил в огромную пустую квартиру, в которой можно было навсегда потеряться…

Мать опять начала плакала по вечерам, запираясь на кухне. Серега это знал…

Когда он понял, что отец больше никогда не вернется? Серега потом не мог вспомнить. Понял и все. Со временем. «Время лечит горе и ровняет могилы». Где-то он, повзрослев, вычитал эту фразу. Она ему понравилась. Многое объясняет…

В школу Серега пошел с удовольствием. Ранец, форма, отметки в дневнике – все это делало его почти взрослым, казалось Сереге. Но удовольствие быстро прошло, а школа осталась…

В школе он получил обидное прозвище Тюбисрай. Нет, клички в классе были почти у всех: Жека, Пузырь, Чика, Банан – все нормально, никто на такие вещи не обижался. Все старшеклассники называли друг друга по прозвищам, и они, мелочь, быстро начали им подражать.

И все-таки Тюбисрай – это было как-то очень обидно, хотя Серега тогда не мог объяснить почему.

Вообще-то, для друзей по классу он был просто Кузей. Как все. Как детсадовский друг Женька – Жекой, а Сашка Чиканов – Чикой. Но все знали, что он еще и Тюбисрай. Когда он ссорился с кем-то, это прорывалось.

Прозвище Тюбисрай придумали старшеклассники. Наверное, из-за его роста. Серега был выше всех в классе, поэтому, когда старшеклассники вытрясали мелочь из карманов младших ребят, ему всегда доставалось по шее. Для профилактики, как самому здоровому, чтоб остальные страх не теряли.

Одного из них Серега особенно ненавидел. И боялся так, что просто все обрывалось внутри, когда его замечал. Старшеклассники называли того Кучей. Кучинин, если по фамилии. Толстый, противно веселый, глаза голубые, щеки круглые и румяные. Он все время улыбался, просто был какой-то ненормально улыбчивый, этот Куча. Его ехидная, толстогубая улыбка еще долго снилась Сереге в кошмарах.

Мимо Кучи никогда нельзя было пройти просто так.

– Саечку или сливку? – демократично предлагал тот, поймав за шиворот очередную жертву из младших.

В результате жертва получала и «саечку»: пальцами под подбородок, и «сливку»: выкручивание носа, и еще пинка под зад.

Серегу Куча особенно не любил. Просто прохода ему не давал. Тюбисрай, сюда, Тюбисрай, стоять, Тюбисрай, пулей полетел… Потом, когда вырос, Серега понял, что Куча был садист по натуре. Видимо, Серегино молчаливое сопротивление, набычившийся взгляд исподлобья, злые глаза, опущенные к полу, ему особенно нравились. Возбуждали, как теперь говорят.

По ночам, лежа в кровати, Серега часто мечтал – вот неожиданно, совсем вдруг, в школе появится Фиолетовый гном. С Волшебным Камнем, который он забрал из пещеры дракона Кракозуба. Он с удовольствием представлял себе, как вытянется толстая рожа Кучи, как тот сначала будет наглеть по привычке, а когда Фиолетовый гном достанет Волшебный Камень, Куча станет ползать по полу и умолять о прощении.