Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

Откуда взялась эта грустная сказка?

От жизни.

Откуда ей еще взяться?

Когда-то, умирая в реанимации, Серега думал – просто ему не хватило ума, чтобы стать счастливым. Он помнил это, до сих пор помнил, хотя, как утверждали врачи, был тогда без сознания…

Не умер. И ума не прибавилось. И все случилось, как он когда-то хотел, а еще раньше – и мечтать не мог…

И зачем? Хотя бы себе ответить – зачем все это?

Теперь, когда прошло пять лет после гибели Шварцмана (всего пять лет или целых пять лет?), он все чаще задумывается о том, почему ему все так опротивело в жизни. Обрыдло! Почему сама его жизнь окончательно стала похожа на небрежный черновик, где самое важное только подразумевается? Дела, дела и дела, продохнуть некогда от этих дел, а остальное всегда откладывается на потом, на завтра, а лучше – на послезавтра… Все потом, при переписке набело…

А будет она, возможность переписать?

Очень сомнительно…

Может, и прав был Шварцман: когда добьешься всего – нужно пить горькую, иначе станет совсем тоскливо. Алкоголизм хотя бы сам по себе занятие…

Впрочем, чего он, Серега, добился, если разобраться? Впрягся с размаху в чужой хомут и тащит его так, что спина трещит? Тужится, пердит как спортсмен под штангой, упирается всеми конечностями – и зачем?

Да, он живет теперь в пяти комнатах на Кутузовском и передвигается по забитой пробками Москве на заднем сиденье джипа, похожего на маленький танк, с телевизором, откидным столиком и выдвижным баром. Да, недавно гламурный журнал назвал его жену одной из первых красавиц столичного полусвета. (Почему полусвета, кстати? Чем отличается полусвет от полного света или от остального негламурного социума?) Другой журнал, претендующий на интеллектуальность, опубликовал развернутое интервью с господином Кузнецовым Сергеем Ивановичем, перспективным управленцем новой формации. Именно за такими людьми, которые сами всего добились, своими руками сделали из себя нечто, – будущее страны, восхищалась немолодая, некрасивая журналистка.

Нечто – это в каком смысле? – удивился Серега. Но в целом понравилась. Корреспондентка мастерски придала его сбивчивым рассуждениям обо всем благородную, обволакивающую округлость печатного текста.

Со стороны глянуть – впору самому себе позавидовать!

Если, конечно, не знать, как тоскливо при этом…

Утро, день, вечер, сутки за сутками, неделя за неделей – договоры, переговоры, задержки поставок, транспортировка товара, переброска финансов, кредиты, инвестиции… Один день похож на другой как однояйцевые близнецы с одинакового похмелья – кабинет с тремя мониторами, прокуренное нутро машины, бесконечная трубка под ухом, короткие бизнес-ланчи и вечерние встречи-переговоры с острой ресторанной закуской. Все время куда-то опаздываешь и при этом неизменно коротаешь время в автомобильных пробках. Остается навязчивое впечатление, что окружающая среда превратилась в вязкую, сыпучую массу и ты все время преодолеваешь ее упорное, тугое сопротивление… Тянешь и тянешь лямку…

И ничего не успеваешь в этом движении! Некогда трахнуть жену, некогда посидеть с Жекой, некогда заехать к любовнице, некогда слетать отдохнуть на теплые берега и даже в запой толком не уйти. Потому что он все-таки не Шварцман Всеведающий, чтоб из самой глубины алкогольного остекленения держать все под контролем. Немедленно появится строго-укоризненная теща-президент, мол, что же вы, Сережа, как можно, я же на вас надеялась, а вы, извините, как прости господи… А вот покойный Иван Иванович всегда подчеркивал…

Владетельная теща удивительно успешно забыла, что покойный Иван Иванович подчеркивал не часто, а большую часть времени просто жрал водку.

Так что Сереге оставалась рюмка-другая коньяку на деловых встречах и два-три пива на ночь, не больше, просто чтобы успокоиться, но не переборщить. И кислая отрыжка при пробуждении…

И это называется – добиться всего?

Серега просыпался медленно. Кругами, какими-то мутными серыми завихрениями поднимался на поверхность из глубины сна. Хотя и не хотел этого, совсем не хотел…

Где-то далеко, в другом мире, в ином измерении верещал будильник.

Вставать не хотелось, абсолютно не хотелось, категорически не хотелось, лучше сдохнуть сразу, чем встать…

Господи, когда ж я сдохну!

Подумал или сказал?

Серега открыл глаза, рывком оторвался от подушки и сел на постели. Резкий подъем тут же отозвался глухой болью в висках.