Анна Гавальда: Глоток свободы

Я хочу сказать, не лично себя, а вообще.

Мы слишком низко себя ценим.

Во всяком случае, ценим недостаточно для того, чтобы переорать папашу Молину, брызгая слюной на его жилет. Недостаточно, чтобы хоть на секунду поверить, что наши негодующие вопли способны изменить ход его мыслей. Недостаточно, чтобы надеяться, что наши брезгливые мины, брошенные на стол салфетки и опрокинутые стулья смогут хоть на йоту изменить ход мировой истории.

Интересно, что подумал бы сей бравый налогоплательщик, увидев, как мы орем, размахиваем руками и покидаем его жилище с высоко поднятой головой? Наверняка тем же вечером прожужжал бы все уши своей супруге:

- Ну и мозгляки! Нет, ну просто мозгляки! Нет, ну в самом деле, какие мозгляки!..

Бедная женщина - ей-то зачем страдать?!

И вообще, кто мы такие, чтобы портить праздник двум десяткам гостей?!

А еще можно убедить себя, что это вовсе не трусость. С тем же успехом можно назвать это мудростью. Внушить себе, что мы умеем вовремя отступить. Что мы не любим копаться в дерьме. Что мы куда честнее всех этих людишек, которые без конца треплют языком, ровно ничем и никому не помогая.

Да, именно этим мы и утешаемся. Твердя себе, что мы еще молоды, но уже достаточно проницательны. Что мы держимся елико возможно дальше от этого муравейника, что эта глупость нас совершенно не трогает. Плевать мы на нее хотели. У нас есть нечто более ценное. У нас есть мы. Мы богаты иначе.

Для этого достаточно всего лишь обратить взоры внутрь.

Чего там только нет - у нас внутри! Наши головы забиты множеством вещей, не имеющих ничего общего с их расистскими бреднями. Там есть музыка и писатели. Дороги, пороги, берлоги. Шлейфы падающих звезд на квитанциях от карточки Visa, выдранные страницы и заполненные воспоминаниями счастливыми и ужасными. Песни и припевки, что вертятся на языке. Записки, хранимые «на долгую память», любимые книги, мармеладные медвежата и поцарапанные винилы. Наше детство, наши одинокие бдения, наши первые переживания и планы на будущее. Все эти часы лихорадочного ожидания под дверью и готовность помочь ближнему. Трюки Баcтера Китона [6] Бастер Китон (наст, имя Джозеф Франк, 1895-1966) - американский киноактер, игравший в основном в немых кинофильмах. . Письмо Армана Робена в гестапо [7] Армен Робен (1912-1961) - французский писатель и переводчик; в годы Второй мировой войны сотрудничал с профашистским правительством Петена. и Овен в облаках Мишеля Лейриса [8] Мишель Лейрис (1901-1990) - французский писатель, поэт, этнолог и искусствовед. «Овен в облаках» - образ из его поэмы «Lena». . Сцена, в которой Клинт Иствуд оборачивается со словами: «Oh… and don't kid yourself, Francesca…» [9] Клинт Иствуд (р. 1930) - американский актер и режиссер. Фраза «О, не обманывай себя, Франческа!» взята из его фильма «Мосты округа Мэдисон» (1995). , и та, где Никола Карати защищает своих измученных больных на процессе их палача [10] Никола Карати - герой итальянского телесериала «Лучшие из молодых» («La meglio gioventu», 2003, реж. Марко Туллио Джордана), психолог, который помог душевнобольным пациентам выиграть процесс против директора лечебницы, жестоко обращавшегося с ними. . Праздничные гулянья 14 июля в Виллье. Аромат айвы в погребе. Наши дедушки и бабушки, сабля господина Расина и его сверкающая кираса [11] Отсылка к книге французского писателя и художника Томи (Жана-Тома) Унгерера «La grosse bete de Monsieur Racine», где герой носит кирасу и саблю, похожие на те, что носили солдаты во время франко-прусской войны 1870 г. . Наши провинциальные фантазмы и зубрежка накануне экзаменов. Плащ мамзель Жанны, когда она садится на мотоцикл позади Гастона [12] Жанна Гастон - герои мультсериала «Гастон Ла Гафф». . «Пассажиры ветра» Франсуа Буржона [13] Франсуа Буржон (р. 1945) - французский художник, автор комиксов, в т. ч., серии «Пассажиры ветра». и первые строки из книги Андре Горца [14] Андре Горц (наст, имя Хорст Герард, 1923-2007) - французский философ и социолог. В 2007 г. в возрасте 84 лет покончил жизнь самоубийством вместе с женой. , посвященные его жене, которые Лола вчера вечером прочитала мне по телефону, после того как мы с ней битый час проклинали эту чертову любовь: «Тебе скоро исполнится восемьдесят два года. Ты стала ниже на десять сантиметров, весишь всего сорок пять кило, но по-прежнему красива, грациозна и желанна». Марчелло Мастроянни в фильме «Очи черные» и платья от Кристобаля Баленсиаги. Запах пыли и сухого лошадиного навоза по вечерам, когда мы выходили из автобуса. Лаланны в своих мастерских, разделенных садом [15] Супруги Лаланн, Клод (р. 1924) и Франсуа-Ксавье (1927-2008), - французские дизайнеры и скульпторы, на протяжении 50 лет работавшие каждый в своей мастерской. . Две памятные ночи: первая - когда мы поменяли местами таблички на улице Добродетелей, а вторая - когда запихнули селедочные потроха под террасу ресторана, где работал этот долбонавт из Poele Tefal. И памятный переезд в кузове грузового фургона, где, лежа на картонных коробках, мы прослушали, а Венсан зачитал нам вслух весь «Отчет» [16] «Отчет» («L'Etabli») - книга о французской молодежной оппозиции 70-х годов XX века. , от начала и до конца. И лицо Симона, когда он впервые в жизни услышал Бьорк, и музыка Монтеверди на автостоянке в «Макумбе» [17] Клаудио Монтеверди (1567-1643) - итальянский композитор, виолист и певец. «Макумба» - ночной клуб. .