Дино Буццати - Шестьдесят рассказов

Они вошли в первый двор, полностью разрушенный. Только симметричное расположение руин приблизительно указывало места, где высились некогда колоннады и стены. В глубине двора сохранились две покосившиеся массивные плоские башни, соединенные невысокой стеной. Стена слегка отступала назад, и в центре ее открывался проход. Это был фасад здания. Леклерк обратил внимание своих спутников на барельефы — две огромные человеческие фигуры, каждая занимала две стены: фараон Менефтах II был изображен охваченным благородной яростью битвы.

На пороге храма появился пожилой человек в феске и длинном белом бурнусе; подойдя к Леклерку, он начал взволнованно говорить ему что-то по-арабски. Леклерк отвечал, покачивая головой и улыбаясь.

— Извините, что он говорит? — не сдержав любопытства, спросил лейтенант Кристани.

— Это один из моих помощников, грек, который знает теперь больше меня: он ведет раскопки по крайней мере лет тридцать.

— Что-нибудь случилось? — не отставал Кристани, уловивший несколько слов из их разговора.

— Обычные выдумки, — сказал Леклерк, — он говорит, что сегодня боги неспокойны… Он всегда говорит так, когда дело не ладится… Им никак не сдвинуть каменную глыбу, она сползла с катков, и теперь придется снова устанавливать лебедку.

— Хм… хм… Они неспокойны!.. — неожиданно оживившись, вскричал граф Мандранико, однако какой смысл он вкладывал в это восклицание, было неясно.

Они перешли во второй двор — и здесь та же печальная картина разрушения. Только справа еще высились циклопические каменные пилоны, из которых выступали обезображенные временем могучие фигуры, напоминающие атлантов. В глубине двора работали десятка два феллахов; при появлении начальника и гостей они начали кричать и суетиться, изображая невиданное рвение.

Граф Мандранико вновь посмотрел на странные облака пустыни. Они стремились слиться в одно огромное тяжелое облако и неподвижно застыть в небе. По белесой гряде гор на западе пробежала тень.

Леклерк — за ним следовал теперь и его помощник — провел гостей в боковое крыло, единственную часть постройки, которая хорошо сохранилась. Это был погребальный храм; уцелела даже крыша, лишь кое-где продырявленная. Все встали в тень. Граф то и дело снимал свой колониальный шлем, и барон тотчас протягивал ему платок, чтобы он отер лоб. Солнце проникало сквозь отверстия в крыше, и узкие ослепительно яркие лучи то здесь, то там высвечивали барельефы. Вокруг царили полумрак, тишина, тайна. По сторонам смутно вырисовывались очертания высоких статуй, недвижимо застывших на своих тронах; некоторые были без голов, у других уцелела лишь нижняя часть туловища, но все они выражали жажду власти, ее мрачное и торжественное могущество.

Леклерк указал на одну из статуй: она была без рук, но голова сохранилась почти в неприкосновенности; приблизившись, граф разглядел, что голова у нее птичья, только клюв наполовину отбит. Вид у истукана был хмурый и злобный.

— Очень интересная статуя, — сказал Леклерк. — Это бог Тот. Она относится по крайней мере к двенадцатой династии и считалась, вероятно, весьма ценной, раз ее перенесли сюда. Фараоны приходили спрашивать у нее… — Он приостановился и застыл, словно прислушиваясь.

В самом деле, откуда-то, непонятно, с какой стороны, Доносился глухой шум, вернее, шорох.

— Прошу прощения, ничего страшного, это песок, проклятый песок, наш постоянный враг, — продолжал, видимо успокоившись, Леклерк. — Так вот, говорят, что цари, прежде чем отправиться на войну, спрашивали у этой статуи совета… Она была вроде оракула… Если статуя оставалась неподвижной, значит, ответ был отрицательный… Если она шевелила головой, это выражало одобрение… Иногда эти статуи говорили… Кто знает, какой у них был голос… Его могли вынести только цари, монархи… Потому что они ведь тоже были богами…

Леклерк, замолчав, обернулся: а вдруг он допустил бестактность, сказал не совсем то, что нужно? Но граф Мандранико с неожиданным интересом уставился на истукана и кончиком трости ткнул в порфировый постамент, словно желая проверить его прочность.

— …начит цаодили… шивать… вета… ми? — наконец спросил он недоверчивым тоном.

— Господин граф интересуется, приходили ли цари спрашивать совета сами, — перевел барон, догадываясь, что Леклерк не понял ни слова.

— Вот именно, — с довольным видом подтвердил археолог, — бог Тот, во всяком случае так утверждают, отвечал… А вот здесь, в глубине, стена, о которой я вам говорил… Вы первые видите ее…