Зэди Смит - О красоте

Карлин взглянула на нее с любопытством.

— А что, были варианты?

Кики встретилась с Карлин глазами и решила быть бесстыжей.

— У меня да, одно время были.

Собеседница смотрела на нее непонимающе. Кики удивлялась себе. В последние дни она то и дело била мимо цели, и вот теперь дала промашку в библиотеке миссис Кипе. Но ее это не остановило; Кики овладело старое, некогда постоянно донимавшее ее желание шокировать и говорить правду. То же чувство, редко находившее выход, она испытывала в церквях, дорогих магазинах и залах суда. Местах, где, как она подозревала, правду говорят редко.

— Ну, тогда ведь была революция, люди примеряли на себя всевозможные образы жизни, прикидывали, например, могут ли женщины жить с женщинами.

— С женщинами, — повторила Карлин.

— Вместо мужчин, — подтвердила Кики. — И я чуть было не выбрала этот путь. То есть я пробовала по нему пойти.

— Вот как, — сказала Карлин, унимая левой рукой дрожащую правую, и, еле заметно покраснев, задумчиво продолжала: — Да, я понимаю. Может быть, так проще — вы об этом думали? Я часто спрашивала себя… не проще ли так узнать другого? Наверное, да. Ведь этот другой как ты. Моя тетя была такой. На Карибах это не редкость. Монти, конечно, громил подобные отношения до истории с Джеймсом.

— Джеймсом? — резко переспросила Кики. Ей было досадно, что ее откровение Карлин проехала без остановки.

— Преподобным Джеймсом Делафилдом. Это старый друг Монти, преподает в Принстоне. Кажется, он благословлял Рейгана во время его инаугурации.

— Это не тот, который потом оказался… — начала Кики, смутно припоминая материал в «Нью-Йоркере».

Карлин хлопнула в ладоши и — подумать только! — расхохоталась.

— Да! И это заставило Монти пересмотреть свои взгляды. А Монти ненавидит их пересматривать. Однако перед ним встал выбор: друг или… не знаю… Евангелие. Я знала, что Монти нравится общество Джеймса, не говоря уж о его сигарах, может, даже больше, чем нравится. И я сказала: дорогой, жизнь должна быть превыше Библии. Разве не ради жизни она написана? Возмущению Монти не было предела. Это мы обязаны сообразовываться с Библией, ты заблуждаешься, уверял меня он. Ну конечно, я заблуждалась. Но они до сих пор проводят вдвоем вечера за сигарами. И говоря между нами, — прошептала Карлин, — они очень хорошие друзья.

А как же насчет не высмеивать собственного мужа, подумала Кики и подняла левую бровь лаконичным, убийственным движением.

— Лучший друг Монти Кипса — гей?

Карлин хихикнула.

— Боже правый, он никогда бы так не выразился. Никогда! Он об этом в таком ключе даже не думает.

— Но в каком еще ключе об этом можно думать?

Карлин вытирала слезы смеха.

Кики присвистнула.

— Он, небось, даже не думает, что Билл О'Рейли {24} 24 Билл О' Рейли — популярный американский телеведущий, известный как своими консервативными взглядами, так и выступлениями в защиту гомосексуализма. думает в этом ключе.

— Ох, дорогая, вы несносны, несносны!

Карлин не на шутку развеселилась, и Кики с удивлением заметила, как посветлели ее глаза и разгладилась кожа. Теперь она выглядела моложе и здоровей. Они дружно посмеялись еще, каждая над своим, как показалось Кики. Потом прилив веселья спал, и разговор вошел в обычное русло. Маленькие взаимные откровения напомнили им о том, что у них было общего, вывели их туда, где они чувствовали себя вольготно и лавировали легко. Обе были матерями, имели представление об Англии, любили собак, возились с цветами, обеих слегка пугала одаренность собственных детей. Карлин много говорила о Майкле, по-видимому, очень гордясь его практичностью и чутьем на деньги. Кики в ответ потчевала ее отретушированными семейными историями, умышленно сглаживая острые углы Леви и рисуя изысканно лживый портрет влюбленной в домашнюю жизнь Зоры. Она не раз упоминала про госпиталь, надеясь перебросить мостик к вопросу о природе недомогания Карлин, но все колебалась и не спрашивала. Время было упущено. Чаепитие закончилось, Кики обнаружила, что съела три куска пирога. У дверей Карлин расцеловала гостью в обе щеки, и на Кики вдруг ясно, отчетливо дохнуло местом ее работы. Она отпустила хрупкие локти Карлин и вышла по красивой садовой дорожке на улицу.

Гипермаркетам нужны гиперздания. Добравшись семь лет назад до Бостона, субботние работодатели Леви взяли на заметку несколько монументальных кандидатов XIX века. Победила построенная в 1880-х годах старая муниципальная библиотека из ломкого красного кирпича, с черными блестящими окнами и высокой наддверной аркой во вкусе Рескина {25} 25 Джон Рескин (1819–1900) — английский писатель, поэт, художник и теоретик искусства; поклонник средневекового готического стиля. . Здание занимало большую часть квартала. Оскар Уайльд в свое время прочел в нем лекцию о превосходстве лилии над другими цветами. Раньше, чтобы войти в него, нужно было обеими руками крутить чугунное кольцо, дожидаясь негромкого тяжкого стука металла, высвобождающего металл. Теперь вместо четырехметровых дубовых дверей были трехчастные стеклянные панели, бесшумно раздвигавшиеся при появлении посетителей. Леви вошел в них и сдвинул кулаки с охранниками — Марлоном и Большим Джеймсом. Спустился на лифте в цокольный этаж и переоделся на складе в фирменные футболку, бейсболку и дешевые, в облипку, рейтузы — пылесборники из черного полиэстера, которые их заставляли тут носить. Затем поднялся на четвертый этаж и пошел в свой отдел, глядя в пол на путеводную цепь логотипов фирмы, красовавшихся на синтетическом паласе. Леви был не в духе. Он чувствовал, что его надули. Проходя по коридору, Леви исследовал генеалогию этого чувства. Он устроился сюда с чистым сердцем, уважая стоящий за его местом работы мировой бренд, восхищаясь размахом и широтой его замыслов. Особенно его подкупил отрывок из рабочей анкеты: