Максим Макаренков - Город. Цикл микрорассказов

Несчастный совершенно обезумел от ужаса. Большой дождь Бога Фа, приходящий раз в месяц, решительно выбил беднягу из колеи. Его щупальцеусы, два хлыста лакированного безумия, извиваясь, раскрутились на всю ширину улицы и охранники выбегали из дверей бутиков выставив руки, отталкивали гибкие плети от окон, за которыми в ужасе смотрели на приближение разрушительных усов окаменевшие манекены.

Дробя стену дождя храт промчался мимо кафе, вниз по улице, туда, где его ждал спасительный зев подземного перехода, дававший ему освобождение от ужаса и свободу выбора — спуститься еще глубже, в метро, или ступить на янтарный эскалатор торгового центра, также растущего вниз, прочь от поверхности.

Послышался прозрачный, несколько смазанный радостным криком дождя, звон разбитого, осыпающегося на мокрый асфальт тротуара, стекла.

Завыла сирена, заорал охранник.

— Еще чашечку кофе, — попросил я официанта.

На город плавно опустилась прозрачная жара. Янтарные иглы центральных башен расплывались в текучем воздухе. Усталые драконы обвивались вокруг их шпилей и тяжело дышали, высовывая узкие черные языки.

Дома Ледяного Принца нестерпимо блестели, солнечный свет отражался от голубоватых граней, и безумные солнечные зайчики прыгали по капотам машин.

Длинные. Длинные.

Пыльные. Пыльные.

Плывут в медовом воздухе.

Извиваются.

Бесконечные прозрачные хвосты.

Лениво двигаются, раздвигая воздух.

Задевают хрустальные водосточные трубы.

Игольчатой звон.

Тает.

Обреченно тает.

Жара обрекает звон.

Его холодным иглам нет в нем места.

Драконам тоже нет в нем места.

Он слишком густой, слишком пыльный.

Драконам тяжело двигаться, с трудом они обвиваются вокруг высоких шпилей полуразрушенного дворца Леди Сновидений. Отдыхают, вывалив тонкие фиолетовые языки.

Трутся о шпили, сдвигая и раздвигая кольца.

Пыль и чешуйки скользят вниз по острым черепичным крышам. Падают на брошенные автомобили во дворе.

И он, злой, затравленный, заледеневший в прозрачном кристалле ужаса, понесся, оглядываясь через плечо.

Трое бежали за ним легко и бесшумно, словно призраки прекрасных, проснувшихся молодыми и свежими, эльфов. Шаг их был легок, тягуч и стремителен.

Догнали, коснулись лезвиями спины. Все цвета ушли в красное. Прозрачная глыба со звоном лопнула и перестала быть. Оболочка опустилась и свернулась калачиком возле ног троих, не желая больше бежать.

«Абгемахт, блядь» — сказал старший и высморкался.

Прекрасные и равнодушные словно боги (хотя многие и считают их богами) Костяные всадники проезжают через площадь. Их огромные черные кошки ступают бесшумно и плавно. Ноги всадников утопают в густой шерсти и, кажется, что негнущиеся, слегка покачивающиеся тела вырастают из кошачьих боков. Они движутся в полном безмолвии, солнечные блики танцуют на желтовато белых телах.

Безмолвная троица скрывается в узком переулке на противоположной от меня стороне площади. Даже после того, как Всадники скрылись из виду, регулировщик не сразу решается переключить светофор с красного на зеленый. Наконец его рука неуверенно тянется к пульту. Зажигается зеленый. Но машины еще какое-то время стоят. Наконец кто-то нетерпеливо сигналит. Я прихожу в себя и жму на газ.