Януш Вишневский - Между строк

Лессинг для немцев имеет особое значение не только из-за фамилии, звучащей по-немецки. Ее вторым мужем (за которого она вышла в 1945 году) был немецкий эмигрант Готфрид Лессинг. У них родился сын Петер. После ее развода (второго развода), в 1949 году, он остался с матерью, а она не стала менять фамилию, осталась Лессинг. Сестра ее второго мужа, Ирен Лессинг, была женой Клауса Гизи и матерью Грегора Гизи. А этот последний уже много лет очень известный в Германии и чуть ли не самый противоречивый — после Оскара Лафонтена — политик на левом крыле политического спектра (кое-кто отождествляет его даже с коммунистами, потому что Гизи родом из бывшей ГДР, где он был членом коммунистической СЕПГ). Немцы, естественно, подчеркнули в своем комментарии этот национальный немецкий привкус Нобелевской премии Дорис Лессинг. Впрочем, это не только немецкая черта. Мы, поляки, тоже с удовольствием роемся в биографиях нобелевских лауреатов в надежде найти польские корни или хотя бы связи с Польшей. Всегда хочется присоединиться к всемирному восхищению.

Молодая продавщица книжного магазина без колебаний посоветовала мне купить «Золотой блокнот» (нем. Das goldene Notizbuch). Она говорила, что, в сущности, именно за эту (очень старую, вышедшую в 1962 году) книгу Дорис Лессинг получила свою премию. Я ей точно так же, без колебаний, поверил. Когда у человека нет аргументов, он верит всему. Особенно молодой интеллигентной привлекательной женщине, источающей тонкий аромат духов «Narciso Rodriguez» (в последнее время для меня это самый чувственный женский парфюм; он тебе знаком?).

Неделю спустя я уже точно знал это из статьи во «Frankfurter Allgemeine Zeitung» от Марселя Райх-Раницкого, этого немецкого гуру (многими искренне ненавидимого) от литературной критики. Иногда я встречаю его на улице. Он уже много лет живет во Франкфурте. Раницкий заявляет в своей статье, что из всех книг Лессинг только «Золотой блокнот» стоит купить или взять в библиотеке (Райх-Раницкий формулирует свои оценки просто, однозначно и часто грубо, читатели его любят, писатели ненавидят). За три вечера я прочитал эту книгу. По мнению Раницкого и самой Лессинг тоже, эта книга очень автобиографична. Если это правда, то Лессинг оказывается такой, какой ты представляла ее в своем письме. Очень феминистски настроенная и в то же время решительно противящаяся тому, что она феминистка. В «Блокноте» это четко видно. Для Лессинг любовь и секс неразрывны. Ты права. В постель надо идти с мужчиной, которого любишь. А когда перестаешь его любить, надо найти другого. Две героини «Блокнота» живут точно по этой схеме, которая для Лессинг представляется единственной честной. Ее биография показывает, что и жила-то она так. С той лишь разницей, что Лессинг ни в прошлом не делала, ни сейчас не делает из этого (при своем авторитете нобелевского лауреата) феминистского лозунга. Совсем наоборот: она трактует его как очень женский и не хочет за права на женскую — назовем это так — (поли)сексуальность выходить на баррикаду. Это много пережившая умная женщина, и она сама знает, что мужчины другие. Нередко они совершенно не соединяют секс с любовью. Чаще всего они трактуют это как два параллельных бытия. Лессинг принимает эту досадную «незрелость» мужчин как естественную черту противоположного пола, не ударяясь в панику, не протестуя. Несмотря на это, на роман «Золотой блокнот» в мире смотрят — явно вопреки воле автора — как на классику феминизма. Уже в 1982 году сама Лессинг однозначно дистанцировалась от такой интерпретации в интервью для «New York Times» (сентябрь 1982 года), сказав:

«Феминистки требуют от меня какого-то религиозного акта, который они сами не слишком точно исследовали. Они хотят от меня своего рода свидетельства принадлежности. Более всего они желали бы услышать от меня: „Я на вашей стороне, сестры, в вашей борьбе за тот золотой день, в который грубые мужчины исчезнут с лица земли“. Но на самом ли деле они хотят, чтобы кто-то придерживался таких простецких взглядов на отношения между мужчинами и женщинами? К сожалению, хотят. С громадным прискорбием я пришла к этому выводу…»

Дорис Лессинг пришла к этому выводу уже двадцать шесть лет назад, тогда как некоторые феминистки не могут понять этого даже сегодня.

Упомянутый тобой лондонский визит к Дорис Лессинг представителя Нобелевского комитета, как видно, ни к чему не привел. И очень хорошо. В противном случае я никогда не взял бы в руки «Золотой блокнот», который стал для меня важной книгой.