Януш Вишневский: Между строк

С уважением,

М.

P. S. Я решила последовать советам Толле, и, сев в машину, первым делом открыла окно и пару минут смотрела на падающие с деревьев листья. Попробуй. Но если ты поймаешь себя на мысли, что ты чувствуешь, а не думаешь об этом, значит, ты уже думаешь об этом, в таком случае придется начать игру сначала.

Дрезден, отель Хилтон, суббота, вечер

Малгося,

из окна гостиничного номера видна толпа на площади перед церковью Фрауэнкирхе в Дрездене. Сижу в кресле у окна во всю стену. С бокалом немецкого рислинга. Слушаю Шумана. Смотрю на величественное здание этой церкви. Фрауэнкирхе, центр Дрездена, Германия…

Для немцев это символическое место. Даже если в подсознательном покаянии они никогда не говорят об этом во весь голос, то во всяком случае думают об этом месте как о символе своих страданий. Я так не думаю, хоть и живу в их стране уже более двадцати лет. Я не могу идентифицировать себя со страданиями немцев. С этим историческим страданием. Современное, актуальное, из сегодняшних газет я ощущаю так же, как и они, а прошлое — нет. Так это, видимо, и останется. Я читаю и слушаю все, чтобы убедиться, что я ошибаюсь. Несмотря на это, я по-прежнему считаю, что церковь и чуть ли не весь город вокруг нее разрушены бомбардировками и сровнены с землей в ходе двух авианалетов в течение одной ночи, с 13 на 14 февраля 1945 года, в справедливом акте. Меня не убеждают данные о количестве бомб, которые англичане и американцы сбросили на этот город. Меня не убеждают утверждения историков и политиков, что, дескать, не было здесь никаких войск, никакой работающей военной промышленности, производящей вооружение для агонизирующей Германии, и что город был всего лишь лазаретом, переполненным беженцами с востока. Официальной целью февральских налетов на Дрезден был железнодорожный вокзал. Но когда утром 15 февраля 1945 года солнце взошло над Дрезденом, здание вокзала стояло нетронутым. А город вокруг вокзала перестал существовать. Через несколько дней оказалось, что на кладбищах не хватает мест для всех погибших. И во избежание эпидемии трупы сложили в огромный костер и сожгли на городской рыночной площади. Такой публичный крематорий. Рядом с грудой камней, оставшихся от Фрауэнкирхе…

Большинство туристов, приезжающих в Дрезден, не думают о том, о чем я размышляю сейчас. Потрясенные, смотрят они на черно-белые открытки, снятые со стеллажей перед магазинчиками вокруг площади Ноймаркт, на которой стоит Фрауэнкирхе. Фотографии с руинами 1945 года смотрят с интересом и кладут назад. Им не нужны призраки страшного прошлого. Они приезжают сюда провести беззаботный уик-энд, посмотреть на архитектуру города, восстановленного с немецкой скрупулезностью, сходить на концерт в филармонию (одну из самых знаменитых в Германии), посетить Дрезденскую галерею, взглянуть на истинную жемчужину итальянского Ренессанса — Сикстинскую Мадонну кисти Рафаэля. Эта культовая картина дошла до Дрездена — и осталась там навсегда — во второй половине XVIII века, будучи купленной в Италии… польским королем Августом III Саксонским, которого называли Толстым или Ленивым. Я все ждал, когда же экскурсовод расскажет об этом. Так и не дождался. Для немцев Август III исключительно саксонский курфюрст. У немцев есть комплекс по отношению к Польше. Наверняка.

Я остался один перед этой картиной, когда группа немецких экскурсантов пошла за экскурсоводом. Ты наверняка видела эту картину здесь, в Дрездене, не так ли? А если не здесь, то на одной из ее бесчисленных репродукций, которые часто вешают в костелах. А еще выкладывают в Интернете. В виртуальной частной галерее Билла Гейтса — того, что от «Майкрософта», — она тоже есть. В нижней части картины находится фрагмент, который в наше время превратился в своего рода икону. Почти полтысячелетия после его создания Рафаэлем (в 1512/1513 году). Это характерные личики двух маленьких задорных крылатых ангелочков, задумчиво уставившихся на Иисуса, которого держит на руках Мария. Сегодня они везде. Растиражированные на открытках, нанесенные на кружки и чашки, воспроизведенные с максимальным оптическим разрешением на плакатах, вытатуированные на грудях молодых девчат, прикрытых куцыми, не закрывающими живот маечками, на картонных подставках под пивные кружки, на игральных картах, на обоях гостиничных номеров, на обоях компьютерных мониторов, на трусиках и лифчиках, которые носят на пляж, например, в окрестностях Дубая, залитые плексигласом в брелочках, кулончиках и тому подобном. Не доводилось мне видеть их пока только на водочных этикетках. На водке их нет даже в Польше! Но это лишь вопрос времени. Надеюсь, этим самым я не подбрасываю маркетинговую идею какому-нибудь из производителей водки. Польша ассоциируется в мире, наверное, больше всего с ангелами и водкой.