Дия Гарина - Пойти туда...

– Хорошо. Так за что тебя?

– Тренер после этого боя мне запретил даже мысленно проводить апперкот. Все правильно, я его прекрасно понимал – такое ЧП. А потом один раз не удержался. Вернее сработал рефлекс, и я снова апперкотом послал противника в нокаут. Слава богу, без последствий. Но из команды меня исключили, как говориться с "волчьим билетом". Короче, бокс стал мне заказан…

– Он тогда чуть диплом не завалил, – внес свою лепту добрый самаритянин Витька, вывалившийся из кустов со спальником под мышкой, – ходил как тень отца Гамлета. Бледный, злой. Его даже преподаватели бояться стали. И потому диплом он все-таки защитил…

Дальнейшие наши сборы были не долги. Нога у Ольги совсем не болела, так что вышли мы бодрым маршем под звуки труб и бой барабанов. Роль труб исполняли какие-то местные пичуги (никогда не разбирался в лесных птицах), барабаны заменяли проворные клювы дятлов, выбивающие дробь в ритме "Прощания славянки". Еще за завтраком нами была достигнута договоренность: идти всем вместе. И веселее, и безопаснее. Несмотря на то, что цель нашего похода была теперь раскрыта, напряженности в отношениях с уфологами не ощущалось никакой. Видимо они, так же как и мы, исповедывали идеи терпимости и непредвзятости, о которых так емко говорит народная мудрость: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось".

Впереди, как два капитана, важно выступали Степан Сергеевич и Витька. Их разговор, отголоски которого изредка долетали ко мне в арьергард, касался преимущественно психологии управления, или как заставить подчиненных уважать своих начальников. За ними одиноко брела временно отстраненная от Семагина Валентина. Следом шли Ольга и экстрасенс, у которого рот не закрывался ни на минуту, а вместо полагающейся в таких случаях ауры, мне постоянно мерещился над ним колоссальный павлиний хвост. Вот прохвост! Чужую жену охмуряет прямо на глазах у мужа. Замыкали шествие мы с Милой. Альфа по своему обыкновению носилась от головы колонны к хвосту и обратно. Солнце светило, настроение у всех было бодрое, а километры просто отлетали от наших дружно топающих ног. По пути мы сделали несколько привалов, с одним перекусом. Солнце клонилось к западу, а до Шум-горы оставались какие-то несчастные пять километров, когда мы вышли из леса и двинулись вдоль невысокой скальной гряды, отвесно обрывающейся в небо в метрах в десяти над нашими головами.

Когда, в виде исключения, в мои руки попадали приключенческие романы, мне всегда было любопытно, каким макаром авторы пытаются описать ощущения людей в экстремальных или просто неожиданных ситуациях. Не поведение, а именно чувства. В большинстве подобных опусов говорилось, что в этот момент время замедляется и растягивается, так, что герой успевает сделать кучу неотложных дел. В моей жизни тоже было несколько адреналинообразующих эпизодов, но, в отличие от книжных описаний, для меня время летело стрелой, так что мозг не успевал обработать поступающую к нему информацию, совсем как мой старый добрый "Пентюх", да не заведется зловредный вирус в его изношенном процессоре.

Вот и в этот раз все произошло точно так же. Когда с вершины скалы до меня долетел странный шелест, мозг еще только начинал свою аналитическую работу, но тело, повинуясь какому-то инстинкту, сделало гигантский скачок вперед. Рука ухватилась за Милино плечо и рванула назад с такой силой, что, потеряв равновесие, мы вместе упали на траву. И сразу же, перекрыв негодующий вскрик Милы, сверху на нас посыпались камни. Лежа поперек тропы, я едва успел прикрыть голову, как в мое правое плечо врезался увесистый валун, заставляя меня до хруста стиснуть зубы.

Мгновенье, и все закончилось. Камнепад иссяк так же неожиданно, как и родился. Приподняв гудящую голову, я посмотрел на тропу. Там где должна была находиться Мила, не будь моего спасительного рывка, лежала большая в человеческий рост каменная глыба. Свой следующий взгляд я бросил на Милу. Бледное до синевы лицо, огромные глаза, раскрывающийся в беззвучном крике рот… и нога, зажатая между упавших камней, неестественно вывернутая и окровавленная.

Первой к нам подоспела Альфа. Я уже поднимался с колен, когда она, счастливо повизгивая, закинула передние лапы мне на плечи в результате чего, я вновь оказался на земле. Да еще придавленный упитанной подругой человека. Неожиданное падение острой болью отдалось в поврежденном плече, и я, не выдержав, заорал на Альфу, щедро воспользовавшись ненормативной лексикой. Ну, как объяснить преданной псине, что это вовсе не игра… а если игра то со смертью?