Виктор Пелевин - Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда (Сборник)

– Да-да, – влез морячок. – Я тоже так думаю. В последнее время мне стало казаться, что его настоящей мишенью был голливудский оскал американского национал-капитализма. Вспомните, что осел – это эмблема республиканской партии США! Я уверен, проживи Жора дольше, он ударил бы и по демократам.

Красноволосая женщина снова поглядела на морячка с неприязнью. Кика никак не отреагировал на его слова.

– Накладные уши были куда важнее секса per se , – продолжал он. – В первую очередь они требовались ему для того, чтобы довести ситуацию до абсурда, даже не довести, а выстроить как изначально абсурдную. Знаете, он обожал Ги Дебора и часто повторял: «Мы еще заставим общество спектакля аплодировать нам стоя!» Это была гениальная игра сильного и одаренного человека. Но настал день, когда неутолимая жажда жизни сменилась усталостью и разочарованием...

– Вы полагаете, это была гениальная игра? А зачем тогда он надел их, ну... Перед самой кончиной? Когда был совсем один?

– Ну, знаете ли... Как сказал кто-то из великих французов: «Сегодня мы играем без зрителей. Сегодня мы играем свою жизнь».

Зазвонил лежащий на полу мобильник. Степа посмотрел на него с опаской, словно это был ядовитый зверек, пронзительным визгом предупреждающий об атаке. Мобильный все звонил и звонил. Степа чертыхнулся и поднес трубку к уху.

– Тридцать четвертый, тридцать четвертый! – сказал в трубке неестественный бас. – Я сорок третий! Прием!

– Кто это? – дернулся Степа.

– Это Леон, – сказал Лебедкин своим нормальным голосом. – Че, напрягся? Не надо, зря. Джедаи про всех все знают. У них работа такая.

– И что, – спросил Степа, – много интересного?

– Так... Всякое разное. У кого коровий череп в сейфе. У кого эсэсовский нож в столе. Один жабу лижет, когда дрочит, другой белой крысе молится. Имен называть не буду, сам, наверно, уже догадался. А есть и такие, кто вообще только в деньги верит. Эх, знал бы ты, Степа, что за люди миром правят. Стал бы циником.

– А я и так циник, – сказал Степа.

– Да, – согласился Лебедкин, – я заметил вчера. Кстати, раз уж ты сам об этом заговорил. Ты не в курсе, что это за «семь центов»? Жоре теперь не повредит, скажи.

– Не в курсе, – вздохнул Степа. – Опоздал.

– Понятно. Значит, никогда уже не узнаем... Что там у тебя булькает? Пьешь?

– Пью, – ответил Степа. – Не берет.

– Больше эту дрянь нюхай. Ладно, чего я тебя лечу, как ребенка. Сам выводы делай...

Лебедкин замолчал. Слушая тишину в трубке, Степа водил пальцем по стеклянной плоскости журнального столика.

– Я вообще-то попрощаться, – сказал Лебедкин после паузы. – Меня на другой участок переводят. С тобой Тарас Козулин работать будет. Мы его Тарантиной зовем. Скучать не будешь, обещаю. Он тебе на днях позвонит. Уши передать и вообще познакомиться.

– Какие еще уши?

– Из Жориного сейфа, – сказал Лебедкин, – я для тебя взял три комплекта. Синие, зеленые и красные. Нарушение служебной инструкции, конечно, ну да ладно.

– Зачем мне?

– На память, – с удивлением ответил Лебедкин. – Ты ж вроде просил, нет? Боялся, что к делу приобщат. Да и вообще... Подумай, сколько они на Сотби через десять лет стоить будут!

– Бог с ним.

– Не хочешь душу бередить? Тоже понимаю. Ну смотри, не надо, так не надо. Сам тогда Козулину объяснишь. Только деликатно, ладно? Он обидчивый.

– А куда уходишь? – спросил Степа.

– На Интернет. Ты, кстати, не знаешь, чего бы по «Виндоуз» почитать? Какую-нибудь нормальную книжку, чтоб понятно было.

– Лучше начни сразу с Unix, – сказал Степа. – Все-таки двадцать первый век на дворе. А что случилось-то?

Лебедкин чуть помолчал.

– Помнишь Мусу этого? От которого я тебя спас?

– Еще бы.

– Оказалось, у него кореш есть, который спит и видит, как бы ему за покойничка вписаться. В общем, Степ, проблемы и у джедаев бывают.

– А что за кореш?

– Да какой-то Джибраил.

– А кто он?

– В том-то и дело, что никто не знает. Умар клянется, что не родственник. В общем, пока не все еще ясно. Но серьезный товарищ... Не поверишь, Степ, что на «стрелке» было. Так что наши велели мне пока в спокойном месте поработать. Да я и сам, Степ, давно хотел Интернетом заняться. Интересно ведь. Человек расти должен, развиваться. А у меня что за жизнь? Туда ба-бах, сюда ба-бах... Как кочегар. Надоело. В общем, перехожу в пятое главное управление по борьбе с терроризмом в Интернете. Оно как раз в бункере под Лубянкой. Где раньше космический центр был.