Ирина Волчок - Будешь моей мамой

— Ну-ка, кто это Анну Игоревну нашел?

От него пахнуло пивом, и Ольга мгновенно ощетинилась.

— Отлезь, мастодонт, — сквозь зубы прошипела она и подчеркнуто брезгливо отстранилась.

Саша-маленький словно и не заметил ничего. Он повернулся и взял Анну из рук отца, все так же сияя улыбкой. Зато Анна тут же громко спросила:

— Что такое мыстадон?

— Мастодонт, — машинально поправил отец, задумчиво разглядывая Ольгу. — Зверь такой был, давно. Очень крупный.

Саша-маленький радостно захохотал, подбросил Анну вверх, потом усадил себе на шею и объяснил:

— Такой же большой, как мы с тобой.

Ольга следила, как этот громоотвод кидает и вертит Чижика так, что очки, висящие на цепочке, болтаются в разные стороны. Ольга хмурилась, и кусала губы, и хотела уйти… И не могла. Потому что Чижик еще не попрощался с ней. Хотя бы.

— Ты чего вернулся? — спросил отец Анны.

— А! — спохватился Саша-маленький и, придерживая одной рукой ребенка, запустил другую во внутренний карман пиджака. Он вынул мобильник, казавшийся игрушечным в его ладони, и протянул отцу Анны. — Вот. Я уехал, а отдать забыл. Уже два раза звонили.

— Ладно, оставь у себя. Иди в машину. Анне ничего не покупай — она уже наелась неизвестно чего. Я сейчас…

Саша-маленький повернулся и пошел, унося на плечах Чижика. У двери вдруг обернулся и затоптался на месте.

— Оленька, ты ко мне завтра придешь? На день рождения, — сквозь приглушенный гомон в кафе едва услышала Ольга тихий, только для нее, вопрос Чижика.

— Да… Нет. Я… — Не могла же она пообещать. — Я постараюсь. Но если не получится, ты же на меня не обидишься, да?

— Да. Нет. Не обижусь. Но ты постарайся. До свидания.

— До свиданья, Чижик.

Она отвернулась от захлопнувшейся двери и наткнулась на мрачный взгляд этого типа. Почему-тo у нее не получалось думать о нем как об отце Анны.

— Что вы постараетесь? — подозрительно спросил тип. — Что «если не получится»?

Господи, как же сильно она устала… Старайся не старайся, все равно ничего не получится…

— Я сказала Чижику, если она потеряется, постараюсь найти ее еще раз, — буркнула Ольга. — А если у меня не получится, ее найдет бог знает кто, и тогда она попадет в милицию… или в приемник-распределитель. Куда сейчас направляют беспризорных детей?

Он передернулся злобной гримасой, но ответил довольно спокойно:

— Никогда не говорите того, о чем не имеете представления.

— Имею, имею, — упрямо проворчала Ольга. — И побольше, чем некоторые.

— Угу. — Его голос был полон презрения. Что ему от нее надо, в конце концов? Почему он не уходит? — Вы так хорошо во всем разобрались… Поэтому заговорили о красках?

— Да, именно поэтому, — отрезала Ольга. — Чижику нужны краски. И карандаши, и книжки с картинками, и… В общем, ей надо многому научиться, пока… — Она запнулась, перевела дух и отвернулась. — Пока не поздно.

— Что вы имеете в виду? — помолчав, напряженно спросил отец Анны.

Ольга повернулась к нему и внимательно глянула в хмурое смуглое лицо. Он знал, что она имела в виду. Ольга почувствовала себя виноватой и уже хотела извиниться, но тип неожиданно вцепился ей в плечо, наклонился и злобно рыкнул:

— А тебе, девочка, не кажется, что это не твое собачье дело?

Ольга вывернулась из-под его тяжелой руки, отступила и лучезарно улыбнулась в его взбешенные глаза.

— Кажется, — произнесла она ласково. — Мне, пацан, кажется, что это твое собачье дело. А мое собачье дело — выволакивать твоего ребенка из-под копыт толпы. Это надо же, оставить беспомощную девочку в такой давке одну! Па-па-ша… Да еще и рычит. Нормальный человек догадался бы, по крайней мере, поблагодарить…

Ольга была уверена, что жить ей осталось несколько секунд, но тип внезапно успокоился. Как-то очень быстро, будто его заморозили. Медленно выпрямился и полез во внутренний карман пиджака, негромко бормоча:

— Поблагодарить… Конечно, благодарность… Естественно, как я забыл… Поблагодарить, еще бы… — Вынул из бумажника какой-то банкнот, мгновение смотрел на него, потом усмехнулся, пожал плечами и протянул Ольге: — Благодарю вас.

Ольга задохнулась от обиды и почувствовала, что сейчас разревется прямо на глазах этого наглого типа и у всех, кто торчал в кафе, с интересом посматривая на них.

— Ну? — Наглый тип не выпускал из пальцев бумажку.

Ольга сжала зубы и шагнула назад, и тут он быстро, каким-то кошачьим движением, сунул свою проклятую купюру в нагрудный карман ее рубахи. Ольга ахнула, шарахнулась от него, больно ударилась локтем о соседний столик и, хватаясь за свой шуршащий карман, прошипела сквозь зубы: