Дон Делило - Весы

Его вели по коридору. Четверо сопровождающих, двое из них в форме. Он чувствовал их мрачное удовлетворение, в воздухе витало что-то похвальное, наконец-то давнишняя обида утверждена в правах. Как раз сейчас по плану он должен был приземлиться где-то у норвежских фьордов.

Его привели в маленькую комнату. Очередной стриптиз. Весь день ему то и дело приказывали снять высотный костюм, летную форму, теплые кальсоны, стоять смирно, нагнуться, посмотреть вот сюда, надеть вот эти трусы, вот эту рубашку. Потом отводили еще куда-нибудь и заставляли проделать все это заново.

Он понимал, что находится на Лубянке, прямо в центре Москвы, в местной тюрьме КГБ для политических преступников. Может быть, его обыскивают в последний раз.

Ему выдали новые вещи, в том числе — двубортный костюм на три размера больше, чем требовалось, и отвели в комнату для допросов, где его ждали человек двенадцать, среди них трое в форме, два майора и полковник. Нигде не видно магнитофона. Переводчик сел рядом с заключенным. Стенографист, с виду такой старый, что вряд ли успеет записать что-нибудь, кроме имени и национальности, сел в другом конце длинного стола. В петлице у него была розетка.

Заключенный слабо кивнул этому сборищу мрачных лиц. Людям, занимающим высокие посты в Комитете государственной безопасности. Казалось, они относятся к нему скептически, хотя он не произнес еще ни слова. Может, им казалось — все это слишком чудесно, чтоб быть правдой: американский воздушный пират сам попался в руки после четырех лет перелетов без опознавательных знаков. Заключенный подозревал, что до конца дней ему суждено питаться одними щами. Возможно, конец этот не за горами. Они ведь вполне могут, как в кино, пристрелить его во дворе под приглушенную барабанную дробь.

Яркая вспышка в небе, самолет качнулся вперед, как машина, которую стукнули в транспортной пробке.

Началась долгая ночь вопросов. Имя, национальность, модель самолета, тип задания, высота, высота, высота. Проблема с ложью в том, что нужно запоминать свои слова и суметь повторить их, когда тебя снова об этом спросят. По большей части он говорил правду. Он хотел говорить правду. Он хотел понравиться этим людям. Несколько искусных недоговорок в определенных областях, знать бы точно, какие именно области следует оберегать. Его к этому не готовили. Никто не учил его, что говорить. Он всего лишь пилот. Это он и пытался до них донести. Он летал по определенному маршруту, в соответствии с указанной миссией. Он гражданский служащий. Фиксировал записи приборов, сбивался с курса, возвращался обратно. Парень из холмистой Вирджинии. Не курит, не пьет, не жует. В пятом классе смастерил для учителя самолетик из коробки для сигар.

Он сказал, что летал на высоте шестидесяти восьми тысяч футов.

Исследовав обломки крушения, они станут расспрашивать о модуле уничтожения, который он не запустил, поскольку боялся, что все взорвется раньше, чем он покинет самолет. Как-то неловко получилось. Потом начнут расспрашивать об иголке с ядом, которую они конфисковали у него в Свердловске несколькими часами ранее. Да, заключенный несколько оконфузился. Предполагается, что он уже мертв. Некоторые важные люди будут несказанно удивлены, когда узнают, что он все еще жив. Они потратили миллионы, чтобы обеспечить ему комфортную смерть.

Когда вопросы закончились, ему выдали новую одежду, отвели в другую комнату, попросили спустить штаны и сделали укол, который, как он подозревал, либо поможет заснуть, либо заставит говорить правду.

Его провели мимо стойки надзирателя в двухъярусный тюремный блок. Камера восемь на пятнадцать с массивной дубовой дверью, обитой сталью. Железная кровать, маленький стол и стул. Окно с двойной рамой, укрепленное проволочной сеткой. Он был один, до него доносился бой кремлевских курантов. Слух о пропавшем «У-2» уже начал распространяться. Бодо, Инчирлык, Пешавар, Висбаден, Лэнгли, Вашингтон, Кэмп-Дэвид. В каком-то смысле это захватывающе. Когда он раздевался в пятый или шестой раз за этот бесконечный, утомительный и бессвязный день, то заметил в двери глазок.

Самолет вошел в штопор вверх тормашками, нос смотрел в небо. Словно во сне, в котором ты не в состоянии пошевелиться.

На следующий день, вместо того чтобы пытать и добиваться нужных ответов, его повезли на экскурсию по Москве.

Алексей Кириленко присутствовал на втором туре допроса. На столе перед ним лежала пачка сигарет «Лайка» с фильтром. В комнате находилось десять человек. Допрос шел своим чередом. Заключенный по имени Фрэнсис Гэри Пауэрс чистосердечно говорил правду примерно в половине случаев, и столь же чистосердечно врал все остальное время. Так показалось Алику.