Дон Делило - Весы

По вечерам он выходил на улицу в своих золотых шортах и плетеных сандалиях, сваливал мусор в чужие баки. Иногда брел два или три квартала, прежде чем найти бак, куда можно втиснуть лишний мешок с костями и кухонными отходами.

Когда Ли принес заполненную анкету в организацию Гая Банистера, у входа в здание он увидел человека, показавшегося знакомым. Это капитан Ферри, вспомнил он, инструктор гражданского воздушного патруля, который держал мышей в гостиничном номере около семи лет назад, когда они с Робертом пришли к нему покупать ружье 22-го калибра. Ли присмотрелся и заметил — что-то в нем сильно изменилось. Казалось, будто к его голове приклеены пучки шерсти. Высокие брови блестели.

Ферри будто бы ждал его.

— Ты приходил в контору вчера или позавчера, верно?

— Нанимался на подработку.

— Секретная работа. Я слышал твой голос. Подумал — какой знакомый голос. Еще один пропавший кадет вернулся к капитану Дэйву.

Они рассмеялись, стоя в дверях. Вдруг притормозила машина, и с площади взлетели голуби.

— Жизнь удивительна, да? — сказал Ферри.

Комитет «Справедливость для Кубы» отговорил его открывать филиал. Но ответили ему мягко и вежливо, с орфографическими ошибками. В любом случае, сама по себе переписка уже важна. Он сохранит все. Это его документы. Придет время, и он предоставит кубинским властям документальные доказательства того, что является другом революции.

Кроме того, ему не нужно покровительство Нью-Йорка, чтобы открыть контору. У него есть набор штампов. И нужно всего лишь отштамповать название организации на листовке или брошюре. Отштамповать цифры и буквы. Все будет правдоподобно.

Дэвид Ферри повел его в бар «Гавана», мрачный дворец рядом с портом. Открыт круглые сутки, музыкальный автомат играет латиноамериканские ритмы, посетители явно хронические прогульщики, антиобщественные типы — изгнанники грузчики, моряки без документов, полдюжины неопределенных личностей, большей частью — одинокие мужчины, сидят вдоль длинной стойки на приличном расстоянии друг от друга.

Ферри и Освальд сели за столик.

— Хозяин бара — член Кубинского революционного совета.

— А они за кого? — спросил Ли.

— Не хочешь угадать?

— Судя по виду этого места…

— В сортире и то веселее.

— Антикастровцы.

— Феды приходят сюда и спрашивают у него, кто есть кто в этом движении. Иначе говоря, они не знают, что делают. Видят мексиканца с короткой стрижкой и думают, что он кубинский боец.

— Откуда у вас это словечко?

— Феды? Это мое словечко. Давно его придумал.

— Мне казалось, что я его придумал.

— Наверное, ты услышал его от меня, — ответил Ферри. — Так всегда бывает. Люди считают, будто что-то придумали, а на самом деле услышали это от меня. Я умею проникать в человеческие умы. Я пробираюсь внутрь.

Гнусавый голос, извилисто обтекающий вопрос, стоит ли ему верить.

— У нас с тобой явная телепатическая связь. Возможно, через годы и континенты. Ты когда-нибудь жил за границей?

Ли кивнул.

— Наверное, все это время мы с тобой были на одной линии. Я хочу поэкспериментировать с гипнозом на расстоянии. По телефону или телевизору. Потрясающее политическое оружие. Одна женщина преследует меня за то, что якобы я загипнотизировал ее сына и занимался с ним оральным сексом. Я учу водить самолет мальчиков в Лейкфронте.

Ферри отвел его к человеку, который жил в реставрированном каретном дворе на Дофин-стрит, за высокой белой стеной с красной дверью посередине. Звали его Клэй Шоу, высокий мужчина средних лет с лепной головой и поразительно белыми волосами. Он стоял посреди большой комнаты, занимавшей весь первый этаж. Шелковые занавеси, бронза, пробковые полы, покрытые персидскими коврами. Там сидели двое молодых людей, собранные и бдительные, будто флюгера.

— Когда ты родился? — Это было первое, что спросил Шоу.

— Восемнадцатого октября, — ответил Ли.

— Весы.

— Чаши весов, — сказал Ферри.

— Равновесие, — произнес Шоу.

Казалось, они узнали все, что им нужно.

Шоу носил хорошо сшитую домашнюю одежду и держался непринужденно, как человек, явно обученный всему, что правильно. Когда он улыбался, от уголка правого глаза до линии волос внезапно бежала жилка.

— Есть положительные Весы, — сообщил он, — которые научились владеть собой. Они уравновешенные, хладнокровные, здравомыслящие люди, которых все уважают. А есть отрицательные Весы, которые, скажем так, несколько непостоянны и импульсивны. Очень легко поддаются влиянию. Склонны предпринимать рискованные шаги. Иначе говоря, главное — равновесие.