Дмитрий Лекух - Башни и сады Вавилона

И для этого у Юры с Катькой есть все: документы, идеи, даже специально обученный персонал из местных.

Разумеется, кроме денег.

Ну это, извините, как водится.

…Над такими предложениями, в принципе, не думают.

Ребята они оба очень порядочные, хотя, по московским меркам, немного придурковатые.

Я посмотрел присланные ими по мылу документы, в том числе на удивление здраво составленный бизнес-план и бумаги, подтверждающие собственность на вполне приличный по размерам участок земли. И сразу понял, что эти идиоты с таким железом под жопой могли просто тупо пойти в первый попавшийся тайский банк и получить там совершенно любой кредит под весьма и весьма умеренные проценты.

Но – русские гуманитарии есть русские гуманитарии.

Им куда легче обратиться за деньгами к знакомым и предложить этим самым знакомым ровно половину своей личной собственности.

Особенно если они этим самым знакомым доверяют.

Словом, над такими предложениями и вправду не думают.

С ними, не глядя, с ходу соглашаются.

Есть только одно «но».

И это самое «но» я Аське немедленно и озвучиваю:

– Ась, ты знаешь, я бы хотел туда вложиться. Правда. Но – полтора миллиона долларов, это все, что у нас есть свободного на сегодняшний день. Не у меня, у нас, понимаешь?!

– Понимаю, – вздыхает, – а у тебя что, есть варианты получше?

– В смысле, лучшие варианты вложений? Есть, разумеется. Только они куда более рискованные.

Аська смеется.

Типа, – откровение.

– В твой порошок, – спрашивает, – что, вкладываться безопаснее?

– Знаешь, золото, – я уже злюсь, – я им, между прочим, не торгую.

– Зато потребляешь, – вздыхает она, – во вполне себе оптовых количествах. Ладно, в общем, давай, думай. И если надумаешь, то полетели. Только не послезавтра, само собой. Мне еще начальство обрадовать нужно.

– Хорошо, – вздыхаю в ответ, – с этой чертовой гостиницей все равно надо быстрее решать, или в одну, или, хотя бы в другую сторону. Сейчас Игорю позвоню, финансисту нашему. Договорюсь с ним пообедать, заодно и посоветуемся.

– Отлично! Игорь твой – парень вполне разумный. Мне не только ты о нем рассказывал, с многих сторон информация идет. Только на пиво там свое любимое слишком сильно не налегай. А то опять живот вылезет, а мне с тобой скоро по пляжу ходить.

– А ты тогда давай, в солярий вали! – ржу в ответ. – А то сгоришь там, на фиг, в первый же день. Поганка бледная, московская, обыкновенная…

– Я – не обыкновенная! Хоть и вполне себе ядовитая, между прочим. А в солярий и вправду заскочить надо пару раз. Вот сегодня прямо и начну. Сразу, перед этим треклятым Останкино…

– Это ты к тому, что вечером тебя рано опять лучше не ждать?

– Ага, – вздыхает она в бессчетный раз, – съемки у меня, сам понимаешь. Сначала свои, потом ток-шоу еще это дурацкое. Ужин будет на плите, домработница твои любимые сырники приготовила.

– Ладно, я уже почти что привык. А ток-шоу это, хоть оно, согласен, и дурацкое, полстраны смотрит, между прочим. Давай, пока, я Гарри звонить буду, насчет обеда договариваться.

– Договаривайся, а я дальше работать пошла. Пока.

И отключается.

Вот, блин, и поговорили.

Хотя на этот раз вроде как довольно продуктивно.

Командую водителю, чтобы разворачивался, прямо через сплошные, потому как легче заплатить любой штраф, чем в этой пробке толкаться, и ищу в записной книжке мобильника телефон Игоря.

– Привет, старина. Чем занимаешься?

– А чем я могу заниматься? – удивляется Игорь. – Деньги считаю, разумеется. Вот только не свои, к моему величайшему сожалению. Привет, кстати…

– Ну, – смеюсь, – тебя к этому никто под пистолетом не принуждал, сам выбрал. Не желаешь ли пообедать в моей приличной компании?

– Желание клиента – закон. Где, когда?

– Г-к-х-м. А давай на Багратионовском мосту, в этом кафе, на третьем ярусе? Я минут за сорок-сорок пять туда точно доберусь, даже с запасом.

– А, это где по вечерам тетки с арфами упражняются? Давай, конечно. Там гуляш классный. И пиво вроде как неплохое. Где-то в течение минут тридцати – сорока тоже готов подтянуться.

– Ну тогда до встречи.

И, откидываясь на кресле, снова смотрю в окно.

Дождь-то усиливается, то чуть затихает.

Но не прекращается.