Дмитрий Лекух - Игра слов

Но и – не более того.

Были, извините, причины.

Дело в том, что само мое пребывание в стенах искомой Капеллы смогло случиться только после грубейшей профессиональной ошибки и по недогляду той самой великой и ужасной Нинели, исправить которую, на мое счастье, она так, по ряду причин, и не сподобилась.

Дело в том, что – открою страшную тайну! – у меня абсолютно нет и никогда не было никакого музыкального слуха.

Вообще.

Такие дела.

Исправить-то она ее, эту ошибку, разумеется, так и не смогла, иначе бы я там так и не доучился, но и простить, – по-моему, тоже – не простила.

Ни мне, ни себе…

…Сам-то я к музыке даже в те, романтические, врать не буду, времена был в лучшем случае равнодушен.

Британский рок, правда, любил послушать, но и не более того.

Это – все мама за меня решила, Царствие ей Небесное.

Которой почему-то взбрело в голову, что ее единственный сын должен был «непременно уметь играть на фортепиано» в рамках обязательной образовательной программы «интеллигентный мальчик из хорошей семьи». Мама была человеком сильным, волевым и целеустремленным, и такая мелочь, как полное отсутствие слуха у «интеллигентного мальчика», ее, как вы понимаете, абсолютно не останавливала.

Подумаешь, слух.

Мелочь какая.

Можно сказать, – фигня на постном масле.

Руки-ноги на месте?!

Голова со ртом?!

Тоже в порядке?!

А уши?!

Ну и в чем же тогда проблема?!!

Не умеет – научим, не хочет – заставим!

А слух – что слух.

Ну, и что, что отсутствует напрочь.

И не с таким люди живут…

…Зато вот как вырастет «мальчик», как познакомится с «девочкой» (тоже непременно из «хорошей семьи»), как придет к ней в гости, как увидит открытый рояль.

Да как сыграет…

…С какого перепуга мама решила, что неполная и далеко не богатая наша с ней «семья», состоящая из целеустремленного и вечно-угрюмого взрослого кандидата наук и малолетнего раздолбая, кроме спорта и бумагомарания ничем особенным по этой жизни не интересующегося, отвечает требованиям «хорошей» – знала только она сама.

Она-то – знала, а я – просто страдал, опровергая тем самым знаменитую формулу про тождественность знания и печали.

Знания, увы, доставались маме.

А с «печалями» из-за этой треклятой «музыки» в те годы чудесные приходилось уже разбираться мне лично.

С истериками, что называется, и фанатизмом.

Непросто было, врать не буду.

Доходило даже до вполне себе умышленного членовредительства: резал лезвием безопасной бритвы подушечки на пальцах, что освобождало хотя бы от занятий на фоно. Но, блин, сольфеджио-то это драное, «хоржор» (хоровое дирижирование) с прочей элементарной теорией музыки – с ними-то, с проклятыми, что делать прикажете?!

Не знаете?!

Вот и я тоже тогда как-то не догадывался…

А теперь представьте: в семь часов вечера в Черкизово играет «Спартак», допустим, с «Араратом» из Еревана. Парни в пять встречаются на Пресне, у метро, под «мужиком с гранатой». А у тебя в шесть – «пара» по сольфеджио.

«Пара» – это два академических часа по сорок пять минут и один пятнадцатиминутный перерыв.

Это – если кто не знает.

Беда.

Ну и чтоб вам было понятно, что любые попытки любых договоренностей изначально абсолютно бессмысленны, достаточно сказать, что преподавательница этого музыкального бреда мало того, что является интеллигентной сорокалетней еврейской девушкой в хрен его знает, каком поколении, так ее еще и зовут не абы как, а аж Сталиной Альгердовной.

То есть, – ее папу звали Альгердом.

А она, соответственно, – Сталина, с ударением на второй слог.

А это – уже даже не звиздец, это уже, извините, – просто ужас какой-то.

Причем она уже, само собой, сравнительно немолода и, кажется, смирилась с неминуемо приближающейся судьбой старой девы, – хотя и стройна, и полногруда, и, наверное, весьма привлекательна для своих ровесников.

Но ровесники, негодяи такие, – все уже давно женаты, а принцы на белых конях почему-то скачут исключительно, увы, – по каким-то соседним улицам.

Носит Сталина Альгердовна светлые кружевные блузки, темные классические, чуть зауженные к низу юбки, черные матовые туфли на высоком каблуке, телесного цвета колготки и круглые «народовольческие» очки в тонкой металлической оправе. Обладает гладко зачесанными назад и стянутыми в тугой пучок русыми густыми «учительскими» волосами и дурным характером изрядно пересушенной воблы.

В общем, с девушкой – с первого взгляда все конкретно понятно, вы не находите?