Габриэль Витткоп: Торговка детьми

Мир в наши дни ужасен, а в качестве примера я посылаю Вам письмо, которое мне только что подсунули под дверь:

Грожданнка,

Мы зометили, что вы утопайте в роскошы и разврате и претом делайте это с представителями сувирреного народа. Мы знаем что вы друг ористократеи и прочех элемментов и что вы соблозняли детей чтобы их погубидь. Мы вкурсе вашых злодияний и как потреоты примем меры потомучто чаз близог.

Надеюс понятно. Превед.

Грожданнин с улицы Бюси напротев булашной.

Не правда ли, какая низменная злоба со стороны добродетельных республиканцев, которые ничем не лучше ханжей церковников? Мораль одинакова у тех и у других. Помню, как недавно мне пришлось наблюдать в Патаклене повозку, куда заталкивали всех шлюх и сводниц, чтобы свезти их в Бисетр, под злорадные крики черни, которая затем, я ничуть не сомневаюсь, кинулась в свои трущобы совокупляться как хряки. Знаете ли Вы, как происходило примерное наказание почтенных женщин? Впереди процессии шел барабанщик, за ним сержант, вооруженный пикой, следом слуга вел на поводу осла, на котором сидела задом наперед аббатиса в соломенной короне, повернутая к крупу животного. Она была одета в отрепье, на котором были намалеваны бесчестящие знаки, недостойные века Просвещения; на шее у нее висела доска с надписью: «Публичная сводница». Представьте себе всю эту сволочь, возбужденную, пьяную от радости, бросающую в воздух свои грязные чепцы и замыкающую шествие со свистом и непристойными возгласами.

Эти отвратительные зрелища прекратились несколько лет назад, но мы отнюдь не застрахованы от повторения подобного. Сегодня телега Сансона заменила повозку в Патаклене.

Нам нужно маневрировать с большой осторожностью, чтобы заниматься нашим делом, не подвергая себя неосознанно опасности. Скажем, в некоторых случаях можно было бы отвести детей в Морг, чтобы зрелище их погибших собратьев сыграло свою воспитательную роль, но не забудьте, что зачастую можно встретить подозрительные взгляды. Следите также за тем, чтобы Вашим воспитанникам не пришло в голову сбежать по дороге или позвать на помощь. Это называется изгонять Сатану при помощи Вельзевула, и я уже давно оставила такие прогулки. Конечно, Вам судить в конкретных случаях. Например, лет пятнадцать назад одна девчонка от меня таким образом сбежала, и, клянусь, я видела ее прошлой зимой, уже взрослую и красивую, продающей каштаны у Нового Моста.

Я уверена, что она посмотрела на меня. Не от этой ли девицы исходит злобное письмо?.. Или это Маленький Засранец?.. Или кто-нибудь еще?.. Ах, у нас столько врагов!.. Но Вы, моя дорогая Луиза, будьте, по крайней мере, уверены в том, что у Вас есть настоящий, искренний друг.

Маргарита

Когда Вы получите это письмо, дорогая Луиза, Вам уже будут, вероятно, известны события, случившиеся у нас позавчера. Целый день слышался пушечный грохот. С одной стороны, мы видим падение прежнего порядка, с другой - жизнь не слишком изменилась по сравнению с прошлым, кроме некоторых ограничений на пропитание, а также ареста, которому можно произвольно подвергнуться днем и ночью. Мы в некоторой растерянности, но продолжаем держаться, несмотря на то, что минули те времена, когда я имела честь принимать посланников польского короля или итальянскую знать. Не будем об этом думать. Одним из моих последних иностранных клиентов был некий шведский граф, имя которого я не в состоянии ни написать, ни произнести, но я знаю его как приятеля одного его соотечественника, господина Ф., друга нашей несчастной монархини. Мы очень любим этого шведа, так как он щедро платит за всё, обладает неистощимой фантазией и на отличном, хотя и несколько жестковатом французском языке забавляет нас историями, происходящими в других частях света. Так, он был свидетелем того, что произошло 29 марта этого года в Стокгольме, около девяти часов вечера, на маскараде, который был дан Густавом III в одном из дворцовых павильонов. Всё было бесконечно более сложно, чем мы думаем. Решала не политика, а страстные интриги, любовная ревность, пылкое соперничество мужеложцев. Представьте себе, как маски прибывают в зал, блестящую на итальянский манер в свете люстр - рассказывает швед - в то время как оркестр играет Корелли. Все одеты в одинаковые кремовые одежды, подпоясанные шарфом с серебряной бахромой, в треуголках и венецианских баутах из белой кожи. Наряд Густава III ничем не выделяется среди других, но для опытного взгляда маска прозрачней стекла. Ошибиться невозможно, каждый узнан без колебания, и пуля оставляет в королевской спине обожженное отверстие, которое расползается кровавым пятном. Все - и даже прочие любовники короля - расступаются перед человеком, которого зовут Якоб Иоанн Анкарстрём. Густав беззвучно падает, его относят в комнату, отделанную перламутром. Рана воспаляется, начинает гноиться, и врачи велят поддерживать в помещении холод, что вызывает у короля смертельную пневмонию. Он страдает еще две недели, дрожит и потеет под волчьими шкурами и не перестает умолять, чтобы пощадили Анкарстрёма, которого он все еще любит. Это милосердие не было принято в расчет. Не правда ли, удивительную историю рассказал нам швед, наливая себе мальвазию стакан за стаканом?