Мария Воронова - Клиника одной взятки

– Витька, не ври. Тебе стыдно только за то, что ты попалась, а другие – нет. Ты всегда не могла терпеть, когда у тебя что-то получается хуже, чем у других.

Он прав, конечно.

– Но именно у этой тетки я никаких денег не просила!

– Ты сделала ей операцию?

– Нет.

– В таком случае не обманывай себя.

Она внезапно разозлилась. Это была привычная, уютная злость из прошлого. Именно так она бесилась раньше, когда Дайнега пытался ей возражать. Но сейчас нельзя давать волю чувствам.

Она прошлась по комнате, убрала со стола. Наконец собралась с духом:

– Сергей, зачем ты здесь?

– Зарадити горю.

– Зачем? С какой стати ты прилетел из другого полушария?

Наступила долгая пауза.

Вот сейчас он встанет и уйдет, и тогда она упадет в такой омут отчаяния, из которого уже не выберется никогда.

Наконец он поднял на нее глаза:

– С такой стати, что в тюрьме нет Интернета. А я хочу получать от тебя письма.

– Я смогу тебе обычные писать.

– Вика… – Сергей тяжело вздохнул. – Наша молодость прошла, а два года с тобой – лучшее воспоминание моей жизни. Если я тебе сейчас не помогу, это лучшее воспоминание превратится в воспоминание о моей подлости. Ради памяти о наших отношениях не отвергай мою помощь.

– Хорошо, не буду.

Он ни словом, ни жестом не дал ей повода думать, что хочет разделить с ней постель.

Вика постелила ему на диване в гостиной.

Сама легла, выключила свет, но уснуть боялась.

«Вдруг утром окажется, что мне просто приснилось его появление? Оно слишком чудесно, чтобы быть правдой».

В дверь тихонько постучали:

– Витька, не спишь? Можно к тебе?

– Заходи.

Он скромно устроился в ногах ее постели.

– Хочешь, посижу с тобой, пока ты не уснешь?

– Нет-нет, не надо. Ты устал после перелета, отдыхай. Я уже притерпелась к своей беде и сплю нормально.

– Я в самолете выспался. Мене сон не бере. Разница во времени, и за окном совсем светло.

– Белые ночи.

Сергей засмеялся:

– У всех белые ночи, а у нас с тобой – черные дни. Огорим, Вика, не треба хвилювати. Я не дам тебе сесть в тюрьму, обещаю.

– И что, интересно, ты сделаешь? – В собственном голосе Вика неожиданно услышала прежние требовательные интонации. Так она всегда обрывала Сергея, когда он обещал ей безоблачное совместное будущее.

– Думаю, твоя Гинзбург не откажется от миллиона рублей. Такие деньги на улице не валяются. Завтра к вечеру твои мытарства закончатся, я почти уверен в этом.

– Ну-ну. Не беги впереди паровоза, – проворчала Вика и осеклась. Она больше не имеет права вести себя с Сергеем как капризная принцесса! – Но вообще-то она произвела на меня впечатление жадной тетки. Наверное, не откажется, ты прав. Коррупция бьет коррупцию, и справедливость торжествует, забавно, правда?

– Это как?

– Смотри. Мой свекор надавил на суд, и судебная коррупция побила мою врачебную коррупцию, в результате я лишилась всех неправедно заработанных денег. Теперь ты хочешь дать взятку Гинзбург. Если твоя коррупция победит коррупцию следователя, меня отпустят. Получается, в мире все равно сохраняется равновесие добра и зла.

Она улыбнулась. Все будет хорошо, внезапно возликовало ее изголодавшееся по надежде сердце. Завтра она станет свободной…

…И Сергей улетит. Эта мысль пришла, когда Вика уже засыпала.

Ну что ж! Они снова будут переписываться. Она будет знать, что у нее есть верный друг. А это немало.

Встали рано. Как только позволили приличия, Вика позвонила Балахонову, попросила найти историю Гинзбург и сообщить ее координаты. Через полчаса данные были у нее, и Дайнега, подкрепившись собственноручно сваренной на воде овсянкой (ничем другим Вика не располагала), отправился подкупать истицу.

Вика сходила в магазин и занялась обедом. Дело ненавистное, но не сидеть же сложа руки, пока решается ее судьба!

Непривычные манипуляции требовали полной сосредоточенности. Кроме того, она так волновалась, что запретила себе смотреть на часы.

Только попробовав готовый куриный суп, Вика сообразила, что Дайнега отсутствует уже очень долго.

Он ушел в девять, сейчас три… Почти целый рабочий день прошел. Городок маленький, на все перемещения – максимум полтора часа. Час на уговоры. Еще полтора часа – написать заявление у следователя. Час на передачу денег, если Гинзбург не устроит схема, которую придумал Дайнега. Он хотел передать ей свою банковскую карточку, а после того как она напишет заявление, сообщить пин-код и все остальные реквизиты.