Мария Воронова - Клиника одной взятки

«Господи, как же все у нас устроено! „Нужно думать о подчиненных, – понимает самый честный молодой руководитель. – Я обязан заботиться о вверенных мне людях“. Одна уступка начальству, другая… Он пока еще ничего не взял себе, пока честный, но уже вовлечен в порочный круг, „замазан“. А потом ему говорят: „Возьми, это твое. Заработал“. Он берет и окончательно становится „своим“. Теперь можно двигать его по карьерной лестнице. И пряник ему пришелся по вкусу, и кнут на него есть – лежит в уголочке на всякий случай.

Может быть, Балахонов и прав… Он свободен, никому ничем не обязан и может принимать те решения, которые считает нужными».

Как хорошо, что сама Вика отказалась от карьеры чиновника, стала отличным специалистом и теперь честно зарабатывает свой хлеб!

Тося вывела ее из раздумий:

– Меня любая зарплата устроит.

– Зачем тебе любая? – Вика оглянулась, думая, чем бы занять детей. В ее хозяйстве не было ничего для них интересного – ни собаки, ни кошки, ни игрушек. Заскучав, девочки начнут теребить мать, а Вике хотелось, чтобы Тося отдохнула.

– Сейчас, подожди минуту! – Она убежала в дом и вернулась с коробкой бижутерии.

В юности Вика любила украсить себя всякой ерундой, потом перешла на золото. Если девочки и заиграют какой-нибудь браслет, не жалко.

– Так зачем тебе любая зарплата, Тося? Извини, что касаюсь этой темы, но тебе вредно напрягаться. Из-за хромоты у тебя страдает весь скелет, могут начаться проблемы с позвоночником. Дождись уж операции, а потом спокойно устраивайся на нормальную работу.

– Я не надеюсь, – улыбнулась Тося. – В нашей семье деньги тают, как айсберги в Гольфстриме. Леша пашет на две ставки, я его дома почти не вижу, а поди ж ты… Только отожмешь тысячу, обрадуешься, сразу извольте – поборы в садике. Или мамаша сходила к врачу, а он прописал ей дорогое лекарство. Да еще и убедил, что без этого препарата она буквально не дотянет до утра. А стоит Леше заикнуться, что лекарство – дрянь, сразу шоу с помирашками.

Вика сочувственно кивнула.

– Достает она тебя?

– Не то слово! Формально у нас мир, но это такой мир, как у Америки с каким-нибудь, я не знаю… Гондурасом, что ли. Мы уважаем вашу свободу и независимость, но если вы не будете делать, как мы хотим, сразу вас ядерными ракетами закидаем.

– До боли знакомо, – фыркнула Вика. – Увы, свекровь всегда Америка, а невестка – Гондурас. Неужели мы такими же станем в старости?

Она вдруг подумала об Андрее. Вряд ли его решение переехать нашло сочувствие в сердце Эльвиры. Та ведь привыкла, что сын при ней, а противная невестка не путается под ногами.

Вика вдруг разволновалась. Почему она сразу не подумала о реакции свекрови? А вдруг она так надавит на Андрея, что тот даст задний ход? «Ведь это будет значить… это будет значить, – сообразила Вика, – что я ему вроде как и не жена!»

Она быстро набрала номер Андрея:

– Не разбудила?

Ответом ей был сладкий зевок. Вика приободрилась. Так безмятежно зевать может только человек с чистой совестью.

– Оттянулся вчера?

– Не то слово!

– Серьезно?

– Да ну, ты что! Тупо выгулял Ирку.

– А как с рекламой?

– А так, что пока всей шайке зубы не вылечу, скидок не дождусь. Потерянный день, любимая.

– Милый, а ты сказал родителям о нашем решении?

– Сказал.

– И?

– Что – и? Разрешили ли они мне жить с собственной женой? Я их об этом не спрашивал. Просто сообщил.

– И мама не возражала?

– Ты маму не знаешь? Конечно, возражала!

– Корвалол?

– Стаканами!

– Валидол?

– Горстями!

– А ты?

– Я сказал, если она так плохо себя чувствует, ей нужен не сын, а доктор. Я же не бросаю ее одну, с ней отец, домработница. А если ей требуется именно мое постоянное присутствие, хорошо, я останусь и приведу в дом жену, причем на правах хозяйки. Ведь тяжелобольному человеку не под силу управлять домом.

Вика присвистнула. Вот что делает с человеком собственный бизнес! Интеллигентный мальчик преображается в решительного и самостоятельного мужчину. Кажется, Гондурас заручился поддержкой другой ядерной сверхдержавы, и дела его пошли на лад.

– Не слишком ли жестоко ты говорил с мамой? – спросила она, как снисходительная победительница.

– Может быть… Только сил нет больше! Сколько себя помню, вечно у нее больное сердце! «Ах, сыночек, как же ты пойдешь в клуб, мама будет волноваться, а ей нельзя, у нее больное сердце! Не дружи с Мишей, он плохой мальчик, мама так переживает, что он тебя втянет в дурную компанию, а у нее…» – и далее по тексту. Конечно, ей нельзя волноваться. Если взволнуется, мало не покажется никому. Я бы уже сегодня перебрался, только это будет похоже на бегство. А я хочу, чтобы мы разъехались мирно.