Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— А Юлька что же?

— В бегах вся. Парень у нее какой-то новый завелся, а Сережа, видишь, в прострации...

— Пора бы выходить, — буркнул Анатолий Федорович, а то так и детей потерять недолго...

— Не трогай его сейчас, — попросила Анна Степановна. — Плохо ему очень.

Из комнаты выглянул Сергей, спросил удивленно:

— Вы куда?

— Решили домой. А вдруг Саша вернулся и стоит под дверью. Ключей-то у него нет, — ответила мать.

— Резонно, — согласился Сергей. — Тогда сразу позвоните.

— Куда мы денемся. — Анатолий Федорович надел шапку. — Держись, сынок.

Он протянул сыну руку.

— Буду, папа, — ответил на рукопожатие Сергей. — Пока.

Когда родители ушли, Сергей вернулся в комнату, сел на стул. Закурил. Потом принялся бродить из угла в угол с сигаретой в зубах.

Плохо было Сергею. Очень плохо.

Когда раздался робкий звонок в дверь, он, все с той сигаретой в зубах, медленно вышел в коридор, потянул на себя ручку.

На пороге стоял... Саша.

— Привет, папа, — Саша смотрел куда-то в пол.

— Где ты был? Почему сбежал? — для порядка спросил Сергей, еле сдерживаясь, чтобы тут же не заключить блудного сына в объятия.

— Да я... Вот пиво тебе купил... — Саша протянул отцу банку.

Сергей взял.

— Спасибо.

И крепко прижал Сашу к себе...

Игорь Андреевич не замечал ничего. Ни работающих на помосте манекенщиц, ни людей, которые время от времени попадались ему навстречу и как-то испуганно здоровались...

Казалось, что законодателю мод теперь даже абсолютно все равно, как выглядит он сам: Шведов был небрит, волосы всклокочены, верхняя пуговица рубашки расстегнута — яркий шелковый галстук торчал из кармана пиджака.

Люди, проработавшие со Шведовым десятки лет, никогда не видели модельера в таком состоянии.

Игорь Андреевич достиг наконец приемной, вошел, посмотрел куда-то мимо Регины.

— Ой! Игорь Андреич! Как хорошо, что вы пришли! Я могу отправлять костюмы?

Шведов не ответил. Пошел к себе.

— Костюмы?.. В Рим?.. Игорь Андреевич...

Замерев на пороге кабинета, Шведов наконец сообразил, о чем идет речь, кивнул и молча закрыл за собой дверь.

Регина с болью посмотрела ему вслед — со смерти Марии Петровны прошла уже не одна неделя, а Игорь Андреевич все никак не мог прийти в себя.

Конечно, смириться с потерей любимого человека невозможно, это рана на всю жизнь, кровоточащая рана, но последнее время Регина начала бояться, как бы рана эта не оказалась для самого Шведова смертельной.

Он словно на все махнул рукой. Не хотел никого видеть, не желал вести никаких дел. Почти ничего не ел, на глазах теряя вес... И — чего не делал никогда и ни при каких обстоятельствах — пил.

Человек, даже на званых обедах не выпивавший более рюмки водки, ссылаясь то на автомобиль, то на больную печень, то еще Бог знает на что, а на самом деле просто элементарно не любивший это дело, — пил теперь по-настоящему.

До тяжести в теле, до головной боли по утрам, до забытья...

Регине было страшно — она знала Шведова почти уже тридцать лет, много всякого бывало за эти годы, но никогда еще не видела она модельера в таком состоянии.

Никогда...

Даже не сняв плаща, Игорь Андреевич опустился за стол. Дверь тихонько приоткрылась. Думая остаться незамеченной, заглянула Регина. Однако Шведов заметил ее.

— Не пью я, не пью, — проговорил устало и безразлично.

— Что-нибудь опять случилось?

— Наводнение в Южной Франции.

— А Рим на юге Франции? — спросила Регина осторожно. Она была готова играть с шефом в любую игру, только бы вывести его из этого состояния.

— И в Германии тоже, — добавил Шведов.

— А при чем тут Германия? Мы же едем в Рим!

— Едем, едем... И наводнение ни при чем. И забастовка рабочих сталелитейной промышленности...

Регина взглянула на модельера испуганно. А он тем временем продолжал:

— ...И даже землетрясение в Гималаях. Хотя гималайского медведя жалко. Упал с дерева и сломал хвост...

— А разве у них есть хвосты?

— Бедняги. Неужели у них даже хвостов нет?.. Регина опустила глаза. Потом проговорила тихо:

— Игорь Андреевич, Машу не вернешь.

— Ты уже говорила об этом вчера.

— И вчера, и позавчера!

— Что ты хочешь?

— Чтобы вы поработали с девочками. Они провалят показы.

— Что провалят?..

— Показы.

— Ах, показы... Это очень серьезно — показы...

— Вы хотите, чтобы первая поездка в Италию стала последней?