Ричард Бах - Ничто не случайно

Мы попрощались со Скитером, сказав ему, что он – прекрасная лошадь и что мы будем помнить о нем. Затем мы загрузили в аэроплан свои вещи. Мотор разгонялся навстречу новым приключениям, пять раз в секунду обдавая дымом пышную траву. Казалось, мы видим фильм времен начала нашего века, на котором сверкающий трескучий биплан начинает разбег по высокой траве.

В десять часов мы начали наш дальний перелет в направлении против ветра, волоча за собой по земле тень биплана, которая, как гигантский лосось, упиралась и плескалась на конце бечевы длиной в тысячу футов. Мы не приземлились ни разу, чтобы полюбоваться пейзажем Америки Среднего Запада до тех пор, пока наши колеса не коснулись травы вблизи городка Кахока, штат Миссури.

НАС ПОДЖИДАЛИ двое мальчишек и собака.

– У вас случилась авария, мистер?

– Нет, никаких аварий, – ответил я.

– Вы видели, как я вам махал?

– А разве ты не видел, что мы махали вам в ответ? Или ты думаешь, что мы бы могли пролететь мимо и не ответить на твое приветствие? Кем ты нас считаешь в таком случае?

Мы выгрузили все свои пожитки и оттащили их по глубокой траве под навес разваливающегося сарайчика. К тому времени, когда мы успели установить свои рекламные знаки и были готовы приняться за работу, возле самолета собралось уже одиннадцать мальчишек, а рядом на траве лежало семь велосипедов. Ситуация была не самой приятной. Мы не хотели прогонять их, но в то же время нас не прельщала возможность того, что кто-то из них прорвет ткань крыльев.

– Можете, если хотите, садиться за руль, но ходите только по черной части крыльев, не ступайте на желтую. Будьте здесь внимательны.

Затем я спросил у того из мальчиков, который выглядел серьезнее других:

– Паренек, сколько жителей в вашем городе?

– Две тысячи сто шестьдесят.

Он знал точную цифру.

Внезапно возле хвоста самолета раздался небольшой взрыв и в воздухе закружилось несколько травинок.

– Ой, ребята, давайте со своими хлопушками подальше от аэроплана, договорились?

Со стороны группы мальчишек донеслись галдеж и смех, за которым последовал еще один взрыв под самым кончиком крыла. В этот момент я больше всего напоминал себе учителя младших классов, у которого возникли проблемы с дисциплиной.

– ЕСЛИ ЕЩЕ КТО-НИБУДЬ БРОСИТ ХЛОПУШКУ ВОЗЛЕ ЭТОГО АЭРОПЛАНА, Я ЕГО ПОЙМАЮ И ШВЫРНУ ДАЛЬШЕ ТОЙ ДОРОГИ! ЕСЛИ КТО-ТО ПЛОХО ПОНЯЛ, ЕМУ НИЧЕГО ХОРОШЕГО НЕ СВЕТИТ!

Угроз сработала мгновенно. В радиусе сто метров возле аэроплана взрывов больше не было.

Ребята роились вокруг нас как рыбы-лоцманы возле акул. Когда мы отходили от биплана, все следовали за нами. Когда мы прислонялись спиной к крылу, прислонялись и все остальные. Все их разговоры были вокруг того, кто отважился бы полететь, а кто нет … великое испытание.

– Я бы полетел, если бы у меня были деньги. Просто у меня их нет.

– А если я одолжу тебе три доллара, Джимми, ты полетишь?

– Нет, – ответил Джимми. – Я не смогу тебе потом вернуть.

Их страх перед самолетом был необычайным. Каждый из мальчишек то и дело заговаривал с катастрофах. «Что вы будете делать, если в воздухе отвалятся крылья? А если не откроется парашют?» Создавалось впечатление, что жители Кахоки будут сильно разочарованы, если с нами ни разу не произойдет несчастного случая.

– А я думал, что вы – смелые ребята, – сказал Стью. – Но оказывается, никто из вас не осмелится даже один раз подняться в воздух?

Они собрались на совет и пришли к выводу, что могут наскрести три доллара. Затем они послали к нам одного мальчика для переговоров.

– Если мы заплатим вам три доллара, мистер, вы покажете нам фигуры высшего пилотажа?

– Вы хотите сказать, что никто не хочет прокатиться? – спросил я. – Вы все будете наблюдать с земли?

– Да. Мы заплатим вам три доллара.

Чувствовалось влияние человеческого общества. Если никто из нас не может рискнуть, мы все вместе будем наблюдателями.

Ребята собрались возле конца взлетной полосы и уселись на траву возле дороги. Я вырулил на дальний конец взлетной полосы с тем, чтобы взлететь над ними в направлении города, что будет к тому же неплохой рекламой.

Мальчишки были лишь маленькими точечками вдали, когда колеса аэроплана оторвались от земли, но вместо того, чтобы подниматься вверх, мы остались вблизи земли, срезая в бреющем полете верхушки травинок, набирая скорость и направляясь прямо в толпу детей.

Если сейчас заглохнет мотор, думал я, мы поднимемся немного вверх, повернем направо и сядем на гороховое поле. Но мальчики всего этого не знали. Все, что они видели, – это был биплан, который разрастался перед ними до невиданных размеров, летя с ревом в их сторону, не сворачивая, не набирая высоту, но приближаясь, приближаясь, подобно огромной пятитонной хлопушке.