Руслан Белов - Встретимся через 500 лет!

Через минуту ему стало хорошо.

– Ну, рассказывайте, – послышался откуда-то голос Перена.

Пуаро захотелось рассказать профессору все. Про то, как мама не допускала маленького Пуаро к груди, чтобы сохранить ее в натуральной красе, тем привив ему повышенный интерес к еде, про любимую ночную вазу малыша Эркюля, про детское недержание мочи, первую эрекцию и первый детский грех, про все остальное. Но голосовые связки, оставшись верными Пуаро, стремившемуся к электрошоку, издевательски промычали:

– Му-у-у.

– Ах, так!! – рассердился профессор. – Что ж, обойдемся без откровений.

Щелкнув парой тумблеров, Перен пустил в маску газ. Пуаро со всех сил задышал в трубочку. В наушниках зазвучал монотонный голос профессора:

– Пуаро… Пуаро… слушайте меня внимательно. Завтра вечером я попрошу вас рассказать мне и назначенным мною лицам о ваших намерениях и планах. Завтра вечером я скажу вам: – Рассказывайте, Пуаро, – и вы расскажете нам все, что знаете, в том числе, и о себе. Потом вы обо всем забудете.

Как только профессор это сказал, Пуаро намеренно задергался, попытался сорвать с себя маску. Профессор, стремглав подскочив к креслу, увидел трубочку, торчавшую из-под маски.

– Вы пытались надуть меня! – закричал он истерично. – Вы пытались надуть меня, хотя я спас вас от верной смерти, вернул к полноценной жизни! Нет, так просто вам это с рук не сойдет! Нет, не сойдет! Шок, хороший электрический шок, вот что сейчас вы получите!

Подскочив, он распял растерявшегося Пуаро ремнями, достал из шкафа шлем со шлейфом проводов, водрузил его на голову сыщика, мигом воткнул штекеры проводов в гнезда, открывавшиеся в спинке кресла, и со всех сил вдарил рукой по рубильнику.

Сидевшего в кресле мелко затрясло, он потерял сознание.

Пасмурным днем Пуаро лежал у себя в комнате, совершенно довольный собой. Когда он решил поспать еще, над ним склонился Перен.

– Как вы себя чувствуете, my old chum [67]? – спросил профессор, усевшись на стул, стоявший у кровати.

– Я бы сказал замечательно, месье Перен, если бы… если бы не…

– Что если бы не?

– Мои маленькие серые клеточки перестали со мной общаться, – фальшивые слезы навернулись на глаза Пуаро. – Мысль, что они покинули меня навсегда, разрывает мое сердце на миллионы частей. Мне так одиноко без них, так одиноко…

Слезинки одна за другой дружно потекли по вискам сыщика. Перену стало его жаль.

– Я понимаю, тяжело терять друзей, но ведь без них ваш мозг всецело принадлежит вам одному…

– Вам легко говорить, но представьте, у вас есть сад, а в нем – плодоносящая яблоня, которой вы гордились. И однажды вы просыпаетесь и не видите ни яблони, ни даже пенечка, плачущего смолой от тоски по утраченной кроне.

– Свято место пусто не бывает, Пуаро. Теперь у вас нет яблони с маленькими серенькими яблочками, но появилось образное мышление, и, надеюсь, не будет больше припадков… Скажу вам по секрету, что образное мышление гораздо продуктивнее логического, особенно в отношениях с женщинами…

– Вы полагаете, профессор? – с надеждой посмотрел Пуаро.

– А сейчас мы это проверим, – мефистофельская улыбка таинственным свечным пламенем озарила лицо Перена. Обернувшись к двери, он позвал:

– Милочка, идите к нам! – и явилась мадмуазель Генриетта в голубом с белым платье. На пальце ее сверкал огромный бриллиант в форме сердечка, мочки ушей украшали бирюзовые сережки. Пуаро, насладившись ее видом без всякого стеснения, проворковал:

– Мадмуазель… Вы прекрасны, как богиня Афродита… Вы всецело овладели моими снами, моим воображением, и, вот, явились, чтобы в который раз всецело завладеть моим зрением…

– Кстати, эта богиня обожает суп из помидоров, – усмехнулся профессор. – И не терпит соперниц, даже если они…

– Вечно вы все испортите, профессор, – положила ему пальчик на губы смутившаяся женщина.

– Не думаю, что я испортил сейчас что-то, – подмигнув Пуаро, сказал Перен и, направился к выходу походкой довольного собой человека.

Минут через пять профессор вернулся. Женщина, нежно что-то шепча, поглаживала щеку Пуаро. Тот млел от счастья.

– Извините за назойливость, Эркюль, но это важно, – сказал Перен, подойдя к кровати. – Давеча я слышал от мистера Гастингса, что вы закончили расследование дела Потрошителя. Не могли бы вы поделиться с нами его результатами?

– С удовольствием, профессор. С удовольствием и огорчением.