Дрива Видар: Из записок Синбада-морехода

– Она умерла сегодня утром, – заключает он свой рассказ. II снова все сидят молча. – Дети не могут жить без матери, – говорит охотник. – Для них это все равно что умереть. Впору утопить их, да только рука не поднимается.

– Дети не должны умирать, даже если умерла их мать! – восклицает Синдбад. – Ведь это бесчеловечно! Почему вы отказываетесь заботиться о стариках и детях?

– Пока я на охоте, может явиться белый медведь и растерзать детей. Они могут упасть в прорубь. Некому сшить для них одежду. Некому приготовить им еду.

– Пусть едят вместе с нами, – говорит Синдбад.

– Я видел во сне, – продолжает охотник, – будто наш добрый друг уплыл на корабле.

– Кто же это? – спрашивает Синдбад.

– Наш добрый друг, с которым мы вместе ловили рыбу, тот, кто первым увидел белого медведя.

– Я? – изумляется Синдбад. – Я хочу уплыть отсюда на корабле? Разве я хоть кому-нибудь обмолвился об этом? – Он смотрит на Камасунгвак, но та отворачивается, и ему не видно ее лица. – Чего ты от меня хочешь? – спрашивает Синдбад.

– Я ничего от тебя не хочу, – отвечает сосед. – Женщины, у которых такие искусные руки, как у твоей жены, не должны покидать страну. Я давно уже любуюсь, как умело она рукодельничает.

Сосед предложил весьма заманчивую сделку: взамен Синдбад получал собачью упряжку, нарты, кусок кремня, одежду. Только Синдбаду ничего не нужно. Потирая закоченевшие руки, он взобрался на холм и стал смотреть на корабль. Подошла Пипалукк, встала рядом.

– Со мной ничего не случится, – сказала она. – Не беспокойся обо мне. Может, у Камасунгвак найдется для меня какая-нибудь работа. А когда я уже не смогу хорошо шить, я ведь всегда сумею жевать сало и кожу.

– Я было совсем забыл о тебе, – признался он.

– Обо мне давно уже все забыли, – отозвалась она.

Они пошли назад, к дому.

– Ты еще вернешься, – сказала Пипалукк. – Осенью ты приедешь опять. Я наберу для тебя крупной, точно галька, сладкой голубики и положу ее до твоего возвращения в топленый тюлений жир.

К кораблю его доставили на лодке. На прощанье жители стойбища просили купить им датские башмаки со скрипом и привезти водки.

Он сжег за собой все мосты, продал жену и ничего не припас на зиму. Разумеется, он подыскал своей жене хорошую партию. А вот от собаки так и не сумел избавиться, ее передали на борт следом за ним. Теперь она рычит, когда ветер рвет паруса и над палубой встает волна величиною с дом. Синдбад тихонечко напевает:

Собака подвывает хозяину в тон и сопровождает его всюду, куда бы он ни пошел, не сводя с него черных преданных глаз.

Празднуется в Исландии в первую субботу после 20 октября.