Павел Федоров - Агафон с большой Волги

– Послушайте, приятель, кто вы такой? – поднимая на вошедшего тяжелый, помутневший от гнева взгляд, спросил Спиглазов.

От такого вопроса Агафон немножко растерялся, стоял навытяжку, как набедокуривший студент. На этот раз стула ему предложено не было.

– Кто я такой? – пожимая плечами, переспросил он.

– Вот именно! – подхватил Спиглазов.

– Представитель фирмы «Мотор, автол, бензин и компания», – усмехнувшись рассвирепевшему директору прямо в лицо, ответил Агафон.

Даже видавший виды Спиглазов опешил от такого ответа.

– Шутить намерены, Чертыковцев? – чуть снизив тон, спросил директор.

– Не намерен, Роман Николаевич.

– Что вы здесь написали? – яростно комкая листки докладной, спрашивал Спиглазов.

– Написал все, как есть на самом деле. Ничего не выдумал и ничего не наврал.

– Еще бы! – Спиглазов вскочил и швырнул записку на край письменного стола. – Кто ты такой, чтобы выступать здесь в роли назидателя, да еще в таком возмутительном тоне? – грубо, перейдя на «ты», продолжал он. – Кто тебе дал такое право?

– Коммунисты, Роман Николаевич. А мы с вами оба коммунисты, – нажимая на последнее слово, проговорил Агафон. Ему нравилось, когда так говорил его отец или Ян Альфредович. У них это получалось веско, внушительно. Говоря такие слова, он еще питал надежду, что они дойдут до сердца Спиглазова, тот спохватится, вспомнит, что он член партии, которому следует прислушаться к рядовому сотруднику, предложить ему стул и, не горячась, вместе обсудить все беды совхозного транспорта. Так примерно думал Агафон, когда писал докладную, так мелькнуло у него в голове и сейчас, когда он произносил эти идущие от сердца слова, не подозревая, что они вызовут у начальства совершенно обратную реакцию. Так оно и вышло. Спиглазов набросился на него с еще большей, чем прежде, яростью.

– Мы с вами? – выкрикнул он. – Ты еще только кандидат в коммунисты. А я пятнадцать лет в партии, понял?

Агафон стоял молча. Что он мог сказать? Он даже и кандидат-то был без году неделя. Спиглазов поглядывал на него свирепыми карими глазками – очевидно, понял, что взял слишком круто, – и продолжил проработку уже на более сдержанных нотах.

– Знаешь, Чертыковцев, я ни в какие рассуждения по твоей вот этой стряпне, – кивая на докладную, говорил Спиглазов, – вступать не намерен. Твое дело выписывать путевки и учитывать расход нефтепродуктов. А куда ездят директора и главные агрономы, сколько жгут бензина, предоставь нам знать.

– Сколько сжигают понапрасну бензина, в первую очередь знают шоферы и мы, учетчики, – попробовал возразить Агафон.

– Если тебе, приятель, надоело учиться в институте и ты решил заняться дебетом и кредитом, с богом! А уж руководство совхозом предоставь нам, тут уж мы как-нибудь сами… Черт знает, что такое! Я, милый мой, человек терпеливый, но такого не потерплю. Забери свою докладную и брось в печку.

– И не подумаю даже, – упрямо и твердо ответил Агафон.

– Советую оставить этот заносчивый тон. Где ты ему научился? Надеюсь, не в институте международных отношений… Надо еще проверить, почему ты оттуда ушел.

– Потому ушел, что в дипломаты не гожусь, – глухо ответил Агафон. – Там, например, прокурорским тоном со мной никто не разговаривал, не то что здесь…

– Брось меня учить! Ты и в докладной пишешь, что у нас плохо с жильем и тому подобное… А ты знаешь, что жилищным вопросом занимаюсь я лично, персонально! Ты еще пешком под стол ходил, а я уже председателем райисполкома работал. Ну что ты в этом деле смыслишь! В прошлом году вот тут, на этом самом месте, сидел известный на всю страну писатель, я даже его подключил к этому делу. Он два раза был у заместителя министра, добился, чтобы нам выделили десять сборных домов и легковую машину. Уже наряд получен. Должен прибыть из Адамовского района. Понимаешь, десять стандартных домов!

– Эх, Роман Николаевич, сказал бы я вам…

– Говори, у тебя, я вижу, язык-то подвешен.

– Тут такое раздолье, пастбища такие! Пора думать не о стандартных домишках финского образца… – Повернув голову, Агафон смотрел в окно. Прямо перед глазами лежала желтая ковыльная гора с зеленоватым колком. От нее шли тепло и свет. Здесь бы, на речке Чебакле, да построить… Мечта налетела белым облачком и тут же померкла под окриком Спиглазова.

– О чем же прикажете нам думать? – спросил Роман Николаевич.

– Можно откармливать не только коз, но и крупный скот – десятками тысяч голов. Построить промышленные корпуса и перерабатывать продукцию прямо на месте, а не гонять свиней пешком за сто верст на бойню. Мне ребята рассказывали…