Дон Делилло - Падающий

На четвертый день они поговорили, сидя в гостиной, поздно вечером. На потолке недвижно сидел слепень.

— Я кое-что поняла.

— Ну хорошо.

— Я поняла, что некоторые мужчины в нашем мире лишь одной ногой. Не будем говорить «мужчины». Будем говорить: «люди». Люди, которые иногда бывают более или менее непостижимы.

— Ты это понимаешь.

— Так они оберегают себя, себя и других. Это я понимаю. Но есть кое-что еще: есть семья. Вот к чему я клоню: нам нужно оставаться вместе, сохранить нашу семью. Мы и только мы, мы втроем, всерьез и надолго, под одним кровом, не все триста шестьдесят пять дней в году, не все двенадцать месяцев в году, но с мыслью, что мы вместе надолго. В такие времена семья необходима. Согласен? Быть вместе, оставаться вместе. Только так можно выдержать то, что страшит нас до полусмерти.

— Ну хорошо.

— Мы нужны друг другу. Просто как люди, которые дышат одним воздухом, и только.

Ну хорошо, — сказал он.

— Но я вижу, к чему идет дело. Тебя унесет течением. Я к этому готова. Ты будешь отсутствовать все дольше, тебя занесет куда-то. Я знаю, чего ты хочешь. Не то чтобы мечтаешь исчезнуть, но испытываешь желание, которое исчезновением чревато.

— Исчезновение — это следствие. А может, наказание.

— Ты знаешь, чего я хочу. Я не знаю, а ты знаешь.

— Ты хочешь кого-нибудь убить, — сказала она.

Эту фразу она произнесла, не глядя на него.

— Ты давно уже этого хочешь, — сказала она. — Не знаю, каково этого хотеть. Но желание у тебя есть.

Высказав догадку вслух, она сразу сама засомневалась. Но знала доподлинно: он никогда не признавался себе в желании, о котором она догадывается. Желание запрятано в его крови — пожалуй, лишь пульсирует на виске, почти неуловимая каденция в тонкой голубой жилке. Она знала: ему нужно утолить некую потребность, расквитаться сполна. Полагала: эта потребность и гонит его с насиженного места.

— Жалко, в армию не могу пойти служить. Староват, — сказал он. — Тогда я мог бы убивать безнаказанно, а потом возвращаться домой и семействовать.

Он пил шотландский виски без льда — прихлебывал, слегка улыбался собственным словам.

— На прежнюю работу ты вернуться не можешь. Это я понимаю.

— Работа. Работа как работа, мало отличалась от прежней. Но то было «до», а теперь — «после».

— Я знаю, мало у кого жизнь складывается логично. Ну, понимаешь: что вообще логично в нашей стране? Не могу же я сидеть здесь и говорить: «А давай на месяц уедем». Не собираюсь опускаться до таких фраз. Они же из другого мира, из логичного. И все-таки выслушай. Ты был сильнее меня. Ты помог мне прийти к тому, что я сейчас имею. Иначе… не знаю, где бы я сейчас была.

— Мне ли говорить о силе. Какая еще сила?

— Я почувствовала твою силу, увидела. В башне был ты, а взбесилась из нас двоих я. Зато теперь… даже не знаю.

Помолчав, он сказал:

— А я тоже не знаю.

И оба засмеялись.

— Одно время я наблюдала за тобой, когда ты спал. Похоже на безумие, сама понимаю. Но никакого безумия в этом не было. Ты просто был такой, какой есть: ты был живой, ты вернулся сюда к нам. Я на тебя смотрела. У меня было ощущение, что я узнала тебя с новой стороны, каким не знала раньше. Мы были семьей. Вот что это было. Вот как мы выкарабкались.

— Послушай, доверься мне.

— Ну хорошо.

— Я не хочу находить себе постоянное занятие, — сказал он. — Уезжаю на время и возвращаюсь. Я не исчезну. Никаких крутых перемен не будет. Сейчас я здесь, и я вернусь. Ты хочешь, чтобы я возвращался. Верно?

— Да.

— Уезжаю и возвращаюсь. Все просто.

— Скоро появятся деньги, — сказала она. — К продаже почти все готово.

— Деньги появятся.

— Да, — сказала она.

Он помогал утрясти сделку с квартирой ее матери. Читал договоры, вносил исправления и присылал указания по электронной почте с турнира, из казино в какой-то индейской резервации.

— Деньги появятся, — сказал он. — Мальчику на учебу. С сегодняшнего дня до колледжа, на одиннадцать-двенадцать лет учебы, ужас сколько денег. Но ты подразумеваешь другое. Хочешь сказать, что нам по карману крупный проигрыш. Проигрышей не будет.

— Если ты уверен, то и я уверена.

— Не бывало и не будет, — сказал он.

— Ну а Париж? Париж-то будет?

— Париж будет через месяц. Только в Атлантик-Сити.

— Как смотрят тюремщики на свидания с женами?

— Тебе там не место.

— Я тоже так считаю, — сказала она. — Потому что думать об этом — одно, а видеть своими глазами — совсем другое. Я если увижу, вконец расстроюсь. Люди сидят за столом и шарк-шарк-шарк картами. Неделя за неделей. Летят самолетом, чтобы поиграть в карты. Я хочу сказать: это же не только абсурдно, не только верх безумия, психоз, но еще и очень грустно, правда?