Сергей Шаргунов - Свои

Его ударило в ногу, выше колена, он упал, и стало смеркаться, и было спокойно, только услышал как бы сквозь нараставшую воду:

– Режь штанину.

– Не до этого… Тащи.

– В яйца метил.

Очнулся, трясло. Рядом с забинтованной головой лежал знакомый щекастый боец, розовый пузырь качался на губах. Глянул мутным глазом, подмигнул. Теснота от тел.

Илья не знал, что несется в грузовике, доверху груженном ранеными, а через минуту их накроют огнем из засады.

И тогда он окончательно забудет, как его зовут.

Варя не хотела в этот лес.

Евгения Филипповна в свои семьдесят восемь преподавала на факультете биологии на кафедре энтомологии. Она была гнутая, полная, с внимательными мокрыми глазами и складчатой, но притом младенчески розовой кожей. Варе было тринадцать – костлявая и кареглазая, с песочными волосами, рассыпанными по плечам. Мать уехала на обследование в Москву, и весь июнь, а теперь еще и половину июля Варя торчала в квартире у бабушки в их Кемерове, где в то лето все время лил дождь.

Утром старуха с треском раздвигала шторы и еще до завтрака гнала Варю под дождь, выдав листок со списком продуктов – все образцовым почерком. К счастью, она разрешала забирать сдачу: Варя покупала жестянку с энергетическим напитком и выпивала его на улице, под козырьком магазина, торопливо закусывая шоколадным батончиком.

Дома она спасалась от скуки за компьютером. У бабушки был интернет, но та пользовалась им мало: несколько утренних минут смотрела почту и еще заходила на какой-то отстойный сайт знакомого новосибирского биолога, узнать, нет ли обновления, и убедиться, что никакого обновления нет. Варя день-деньской зависала «Вконтакте»: вела переписку и смотрела клипы, которые потом вешала на стены себе и подругам. Возле компьютера стояла массивная деревянная коробка, где под стеклом мерцали разноцветные фантастические стрекозы.

– По интернету лазишь, а под носом не видишь. Ты только вглядись! Лютка-невеста, детка желтоглазая, красотка-девушка, стрелка голубая…

– А можно ко мне Маринка зайдет? – перебивала Варя. – Наклейки занесет и уйдет!

– Никаких гостей. Я старый, полуживой человек. – Бабушкин голос звучал шутливо, однако по чему-то, может быть, по тому, как зорко сужались ее глаза, было понятно: она не шутит. – Что ты там ищешь? Гадости? Не обманывай! Кто тебе все время пишет? Какой-нибудь педофил? А ты ему отвечаешь, конечно?

Варя в учебе особенно не успевала, но ее заранее предназначили для биофака.

– Тебе через несколько лет поступать. Ты и не заметишь, как время пролетит. Думаешь, бабушка вечная? Ты хоть что-то знаешь про жизнь насекомых? Дай я тебя поспрашиваю! Чем мадагаскарский таракан отличается от обычного? Молчок? Милая моя, ты с этим интернетом стала на жужелицу похожа! Можешь подойти к зеркалу и изучить, как выглядит жужелица.

Бабушка говорила негромко и смешливо, но, когда она медленно уходила из комнаты, какое-то время казалось, голос ее продолжал стрекотать.

Вечерами Варя стремилась к подругам – пойти на танцы, пошляться по городу.

– Мне мама разрешала!

– Когда вернется твоя мама, это будет ваше дело. Я старый и слабый человек и не хочу искать тебя по моргам!

Как-то раз в сумерках, подойдя ближе и вздыхая: «Опять глаза ломаешь», – бабушка обнаружила, что Варя смотрит полуголых мужчин и женщин, которые, извиваясь, танцуют под гулкую дробь где-то на палубе среди водной шири. Она неожиданно энергично схватила внучку за плечо и уколола сквозь майку крепкими ногтями:

– Не надо в моем доме грязи!

– А чего такого? – раздраженно спросила девочка, дергая зажатым плечом, но ролик выключила.

В другой раз, пока Варя была в магазине, бабушка нашла у нее в рюкзаке журнал, где мускулистые парни с выпуклой грудью улыбались так ослепительно и натужно, точно каждый выжимал из себя белоснежную гусеницу зубной пасты.

– Зачем ты держишь всякую дрянь? Ты видела, сколько у меня книг? Варюха-горюха… Ну почему ты не читаешь ничего хорошего? Вот скажи: паук – это насекомое?

– Насекомое.

– Дурында!

– А кто же?

– Отвянь, не приставай…

– Нет, а кто?

– Все равно не запомнишь, – с усталой снисходительностью ответила бабушка и произнесла по складам: – Членистоногое…

Однажды утром, когда Евгения Филипповна с треском раздвинула шторы, в окно смотрела хорошая погода.

– Наконец-то практика начнется!

– Что? – жмурясь, спросила Варя из кровати.