Галина Щербакова: Будут неприятности (сборник)

Из комнаты выходит Нинель, она, видимо, спала, халат на ней помят, волосы сбиты.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Приведи себя в порядок. Что за манера спать перед вечером? Что ночью будешь делать?

НИНЕЛЬ. Спать, естественно. ( Евгению. ) Есть с фильтром? ( Берет сигарету. ) День у меня сегодня был премерзейший. Мы таскали парты. Завтра будем мыть окна. Хоть бы уж ребят не пускали в школу. Ходят, глазеют, как учительницы с задранными подолами моют полы.

ЕВГЕНИЙ ( с иронией ). Так вас, так вас…

НИНЕЛЬ. Это возмутительно. У нас одна молоденькая учительница подала заявление. Носила, носила стулья из актового зала, мужики-паркетчики ждали, когда она им плацдарм для работы освободит. А потом села и прямо на подоконнике написала заявление. И ушла. Собираются ее разбирать на педсовете.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА ( все так и сидит в кресле ). А мы, между прочим, школы строили. По кирпичику. Раствор ногами месили…

ЕВГЕНИЙ. Если я скажу нашей мамуле, что она не во времени, она опять на меня обидится. Поэтому я ничего не скажу.

НИНЕЛЬ. Ходили строем, пели хором, месили ногами. Господи, как мне надоел этот аргумент на все случаи жизни.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА ( решительно встает ). С вами разговаривать, тем более спорить, у меня нет сил и настроения. Иди одевайся, причесывайся, я сейчас тоже сделаю чистим-блестим… Вот-вот наши должны приехать…

НИНЕЛЬ ( уныло ). Женька, до кооператива я не доживу.

ЕВГЕНИЙ. А ты напрягись, девушка. Собери свою волю.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА ( кричит ). Матвеевна!

Из кухни выходит Матвеевна.

Все у вас готово?

МАТВЕЕВНА. Да вроде.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Как утка?

МАТВЕЕВНА. Преет. Томится.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Ну, вы тогда идите. Остальное мы уж сами.

МАТВЕЕВНА. Так я и уйду. Я посмотреть должна на Вилькину жену.

НИНЕЛЬ. Жену?

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА ( кричит ). Бросьте вы каркать! Как вам не стыдно, столько лет ходите в дом, кажется, как своя…

МАТВЕЕВНА. Вот потому что своя, потому и говорю…

НИНЕЛЬ. Женька! Ты слышал эту сумасшедшую версию?

ЕВГЕНИЙ. Я много чего слышал.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. А я об этом слышать не хочу! Сказала ведь, кажется! И запрещаю вам, Матвеевна, повторять эти глупости.

МАТВЕЕВНА. Запрещателей нынче нет. Что думаю, то и говорю.

Из кухни медленно выходит бабушка.

БАБУШКА. Почему меня не позвали на митинг? Я очень люблю на них ходить. Раньше, правда, интересней было. Говорили громко, голоса надрывали, но понятней было. А сейчас микрофоны поставили, а они то пищат, то трещат, не то человек говорит, не то заводная машина.

ЕВГЕНИЙ. Бабушка – противник прогресса.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Действительно, устроили митинг… Все, все! Я пошла к зеркалу.

Уходит в комнату налево.

НИНЕЛЬ. Матвеевна! Развейте вашу мысль о женитьбе Вильки.

МАТВЕЕВНА. Тут и развивать нечего, все и так ясно.

БАБУШКА. Вилька – дипломат. Он телеграмму дал, сам поездом поехал, трое суток папе с мамой дал на размышление.

НИНЕЛЬ ( совсем как отец ). Не верю, не верю…

ЕВГЕНИЙ. Цирк! А Вилька идет по проволоке!

Занавес.

Открывается занавес. И одновременно очень громко звенит звонок. Кто-то, видимо, положил палец на кнопку и не отрывает. Входной двери не видно. Она где-то там, в глубине, в стороне кухни. Из комнат налево и прямо выскакивают Зинаида Николаевна, Нинель, Евгений. Из кухни слышен голос Матвеевны: «Иду, иду, не глухая. Вот чертова девчонка». Зинаида Николаевна прибрана, выглядит почти хорошо. Все портят очень напряженные, от туши неестественные глаза. Нинель в спортивных брюках, кофте навыпуск. Волосы без претензий стянуты узлом. Все выскочили из комнат и замерли в прихожей.

НИНЕЛЬ. Ну, ты иди туда, мама.

Слышатся голоса, шум, возня. Входит Наташа. Зинаида Николаевна сделала было несколько шагов вперед, но остановилась, смотрит на дочь. Та насмешливо разглядывает их всех и шепотом говорит матери.

НАТАША. Я, как всегда, права. Отнюдь не кровь с молоком.

В холл входят Иван Федорович, Вилен, Клава, Матвеевна, бабушка. Вилен – худой, высокий, в очках. Типичный городской студент. Совершенно незапоминающийся. Клава тоже высокая. В очень просторном платье-рубахе без пояса. Оно ей не идет. Волосы завязаны сзади капроновым бантом. Бледная, смущенная. Иван Федорович фальшиво бодр. Матвеевна за их спиной сигналит Нинели. Дескать, ничего особенного. Тоже, мол, выбрал. Нинель боится, что это увидят, машет на нее рукой.