Аманда Проуз - История матери

Поспешно обойдя стол для почетных гостей, Полли положила голову на плечо своей лучшей подруги. Бахромой своего легкого широкого зеленого шарфа она задела невесту по носу, и та, фыркнув, сдула ее. Джессике был невыносим запах алкогольных паров, исходивший изо рта подруги. Полли было не привыкать – с десятилетнего возраста обе девочки слышали, как взрослые, словно заклинание, повторяли: «Пришло время выпить!»

– Тебе необходимо узнать кое о чем, Джесс, – тихо прошептала Полли.

– О чем? – Джессика была заинтригована.

– Вероятно, нам стоило обсудить это раньше, но дело в том, что сейчас, когда ты стала замужней женщиной, твой муж, наверное, захочет заняться с тобой СЕК-СОМ. – Слово, начинающееся на «с», она произнесла беззвучно, одними губами.

– Правда? – Прикрыв рот рукой, Джессика вытаращила глаза.

– Да, – кивнула Полли. – Именно этим и занимаются женатые люди. Мои родители делали это дважды, поскольку у меня есть сестра, думаю, что твои не занимались этим уже довольно давно. – Девушки взглянули на мистера и миссис Максвелл – нарядные, те сидели чуть дальше за столом – и захихикали.

– Перестань смеяться, Джесс. Это очень важно, важ…но. Важно. – Полли попыталась, но не сумела подобрать нужного слова, отчего Джессика снова захихикала. – Все равно! Это не имеет значения. – Полли помахала ладонью перед ее лицом. – Правило таково: просто ляг на спину и думай об Англии. Не говори ни слова, не шевелись, и все закончится раньше, чем ты успеешь пропеть второй куплет «Иерусалима» [1]. Про себя, разумеется, а не вслух, ни в коем случае. Поняла? – Выпрямившись, Полли поцеловала подругу в щеку.

– Думаю, да… – Джессика прикусила губу. – Второй куплет?

– Возможно, тебе стоит потренироваться. – Полли подмигнула.

– Потому что это так важно? – спросила Джессика.

– Точно! – Отходя от стола, Поли сделала вид, что стреляет в подругу из пистолета.

Джессика рассмеялась, глядя на свою милую подвыпившую подругу, которая, по правде сказать, будучи еще совсем юным подростком, сидя в парке, на расстоянии не более двух скамеек от нее, получила свой первый сексуальный опыт после довольно кокетливой игры в английскую лапту с хором церкви Святого Стефана. Все могло бы закончиться более эротично, если бы не вмешательство преподобного Пола, который появился в самый критический момент и, как разволновавшийся гигантский ворон, с шиканьем прогнал их из парка как раз вовремя для того, чтобы спасти их души и репутацию.

Полли, покачиваясь, прошлась по танцполу на опасно высоких каблуках. Джессика видела, как та, втянув живот и выпятив вперед пышную грудь, проходит мимо Магнуса, босса Мэттью и предмета ее обожания. То, что Магнус был старше ее отца, женат и довольно высокомерен, казалось, не отпугивало Полли. Джессика любила подругу, как сестру. Еще вчера ночью они сидели в пижамах в гостевой спальне, в доме родителей Мэттью, составляя список всех своих сексуальных побед, при этом каждая с нежностью вспоминала самую увечную из жертв, о которой другая просто предпочитала забыть. Придя в некоторое замешательство, они поняли, что в их списках повторялись по крайней мере два имени, отчего их охватил приступ безумного хохота, для которого было довольно даже пустяка. Полли, которая меняла работу как перчатки, в настоящее время проходила испытательный срок как личный секретарь и, как никто другой, умела рассмешить Джессику. До такой степени, что порой Джессика, к своему стыду, едва успевала добежать до туалета.

Джессика погладила свою тиару, желая убедиться в том, что хрупкое головное украшение и ее идеально накрученные локоны шоколадного цвета в порядке. Сдерживая нервную дрожь, она потрогала подушечкой среднего пальца нижнюю губу, которая была слегка липкой от блеска, что означало, что ее губы будут блестеть на снимках крупным планом, которые обязательно сделает фотограф во время церемонии.

Взглянув на свою мать Корал, сидевшую через несколько мест от нее за столом для почетных гостей, Джессика надула щеки, выпятив пухлые губы, что говорило как о возбуждении, так и о нервозности. Корал подмигнула дочери и глубоко вздохнула. Она изо всех сил старалась скрыть свое волнение. Джессика ощутила, как ее захлестывает волна любви к матери, которая, как ей было известно, с тревогой ожидала этот день, переживая за свой наряд, прическу и за то, что могут сделать или сказать другие родственники, введя ее в смущение. Это было минное поле. Джессика постаралась убедить ее в том, что, если дядя Майк после пары бокалов захочет сделать вид, что пукает, решив разыграть всех, это не станет концом света. Мать и отец выкручивались, чтобы помочь с деньгами, по-прежнему не желая ограничиться суммой, способной расстроить честолюбивые виды Маргарет на своего единственного сына. Джессика видела, как они робко переходят от стола к столу с незнакомыми для них канапе, белыми бантами и полотняными скатертями, и понимала, что ее мать собрала в кулак все свои силы, стараясь не намекать на то, что она, чтобы немного сэкономить, могла бы сама сделать бутоньерки, написать карточки с именами гостей и приготовить одно или два блюда пирожков с мясом.