Аманда Проуз - История матери

– Я знаю, – кивнула она. – Я не могу устоять, по мне, так ты просто неотразим. И мы могли бы сделать это очень быстро! – Джессика засмеялась, довольная тем, что этот мужчина заставляет ее ощущать себя самой сексуальной из живущих женщин. Он внушал ей уверенность в себе, которой она никогда не испытывала до того, как влюбилась в него.

Покачав головой, Мэттью обхватил руками талию жены.

– Я люблю тебя, миссис Дин. Я тебя очень сильно люблю. – Он поцеловал ее в ямочку между ключицами.

– Хорошенькое дельце, правда? – Склонив голову, она посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

– Чертовски, – улыбнулся он.

Джессика целовала его в губы, добиваясь своего и наслаждаясь их подстегиваемой алкоголем близостью.

– Полагаю, ничего не случится, если мы опоздаем минут на десять, разве не так? – Мэттью вздохнул, а Джессика, сорвав с его шеи галстук, надела его себе на шею. Потом она расстегнула пуговицы на его рубашке.

– Все будет прекрасно, и мы подарим себе такие счастливые десять минут, которые запомнятся навсегда, навсегда, навсегда! – Она смеялась, просовывая руку под белый хлопковый пластрон и лаская его грудь.

– Меня никогда не повысят по службе! – завопил Мэттью. – Как я могу смириться с тем, что меня никогда не повысят, причем по той причине, что я не могу вовремя выйти из дома, потому что моя жена слишком сексуальна. Это полная чушь! – Покачав головой, он погладил ладонью ее спину, задержавшись на бюстгальтере и с удовольствием обдумывая, что бы солгать на этот раз.

– Тебе не стоит беспокоиться о повышении. Я очень мало ем, и моя единственная слабость – это роскошная обувь, – засмеялась она, откинув голову назад.

– Нам все еще предстоит выплачивать ипотеку, – напомнил он ей.

– Мне наплевать на ипотеку. С милым рай в шалаше! – выкрикнула она.

– Господи, ты, должно быть, пьяна! Я знаю, как ты любишь этот дом, – смеясь проговорил Мэттью.

– Люблю, но не так сильно, как тебя.

Мэттью потянулся за пультом и нажал на него, включая док-станцию, из динамиков донесся громкий голос Кельвина Харриса, исполнявшего песню Feel So Close.

– Класс! Мне нравится эта песня! Она напоминает мне о том, как мы познакомились. Ну! – Джессика набросилась на него и притянула к себе. – Давай, потанцуй с Джоанной!

Она на каблуках подбежала к станции и прибавляла звук до тех пор, пока ритм не стал отдаваться от их ребер и бокалы на полке не начали подпрыгивать от басов. Обхватив голову руками, Джессика кружилась и танцевала под эту песню, останавливаясь только для того, чтобы отпить из бокала и передать его своему любимому. Мэттью как никогда скоро был очарован своей эффектной женой, танцующей на кухне на каблуках и в нижнем белье. Коктейль закончился, и послышалась мелодия в другом ритме. Быстрый танцевальный ритм сменился нежной и западающей в память песней Адели Someone Like You. Джессика медленно подошла к своему мужчине и, скользнув в его объятия, обхватила его за шею. Мэттью обнял ее, и они раскачивались посреди кухни, опьяненные коктейлем. Они медленно танцевали, потом перешли к поцелуям и, в конце концов, упали на пол, где Джессика сбросила свои лабутены, и Мэттью, избавившись от своих комплексов, занялся любовью со своей неотразимой женой.

Мэттью пригладил волосы и поддернул манжеты, бочком пробираясь на место рядом с боссом. Он кивнул в знак приветствия своим коллегам, они, видимо, расправились с первым блюдом и ожидали второго. Джессика расцеловала супругу Магнуса в обе щеки.

– Простите нас за опоздание, Магнус, на дорогах – сущий кошмар, что-то случилось на шоссе A4. Полная неразбериха. – Избегая смотреть ему в глаза, Мэттью сосредоточился на том, чтобы расправить салфетку на коленях.

– О, нужно было позвонить мне. – Магнус помолчал. – Мы могли бы заехать за вами. Мы ехали из Хитроу и практически проезжали мимо вашего дома. Нам не составило бы труда просигналить вам.

Потянувшись к кувшину с водой, Мэттью пытался придумать, что сказать.

– Может быть, есть два шоссе A4, а, Мэттью? – подмигнул Магнус своему подопечному и, к счастью, предпочел не обращать внимания на следы губной помады на воротничке его рубашки и такие же пятна на шее.

7 декабря 2012 г.

Некоторое время тому назад мне подарили эту красную книжечку, и я совсем не вспоминала о ней до тех пор, пока не принялась распаковывать здесь свою сумку в тот первый одинокий день в этом ужасном месте. Я нашла ей хорошее применение. Первый год моего пребывания здесь почти на исходе. Я помню, когда я только приехала сюда, доктор сказал: «Не кажется ли вам, что неплохо было бы все записывать сюда, как хорошее, так и плохое. Как вы к этому относитесь, Джессика? Думаете, вы справитесь с этим?» Он пытался заручиться моим согласием, уговаривая, как ребенка. Вместо ответа я пожала плечами. Мне никогда не хотелось, чтобы это превратилось в рутину, вроде выполнения теста или заполнения формуляра. Сначала я решила записывать все подряд и посмотреть, что из этого получится, зная, что я всегда могу вырвать страницы, если мне не понравится то, что я написала. Как бы то ни было, в этом году я сделала всего четыре жалкие записи, вероятно, их недостаточно для того, чтобы убедить всех в том, что я «смирилась», на чем они ежедневно настаивают, взывая к чувству вины и страху, которые ежедневно точат меня. Я обрадовалась, найдя эту записную книжку среди своих вещей, хотя не знаю, кто положил ее туда для меня. Ее темно-красный переплет – восхитительное цветовое пятно в этом серо-бежевом мире. И у нее – красивые кремовые страницы с ручным тиснением. Она так совершенна, что мне стоит большого труда писать в ней.