Гилберт Адэр - Закрытая книга

— Я только бегло пролистал путеводитель и должен откровенно сказать, что он несколько разочаровывает.

— Разочаровывает? Отчего же?

— Не такие уж эти фигуры фантастические.

— Не такие уж фантастические, говорите? И так-таки ни единая на меня не смахивает? Это очень, как вы изволили выразиться, разочаровывает.

— Вот одна, постойте… из Бодлианской библиотеки. «Кажется, будто сей бойкий господин» — это текст путеводителя — «сей бойкий господин — дух камня, или лапид…». Вы знаете, что такое «лапид»?

— Какая разница? Дальше.

— «Дух камня, или лапид, появляется прямо из стены».

— Ага, это уже интересно. Вполне можно сравнить со мной, когда я появился в Шри-Ланке из-под обломков автомобиля.

— Пожалуй, не пойдет.

— Почему?

— Он улыбается.

— Ясно. Поищите еще что-нибудь.

— Вот фигура из Брейзноз-колледжа. Монах, лениво ковыряющий в носу.

— Нет уж, спасибо.

— А вот очень странное создание. Из колледжа Святой Магдалины. Здесь сказано только: «Это чудище не поддается истолкованию».

— Прямо как Майкл Джексон.

— Вы слыхали про Майкла Джексона?!

— Разумеется. Кто ж про него не слыхал?

— И то правда. Но с ним вы, полагаю, не знакомы?

— Нет. Давайте не отвлекаться, хорошо? Так что вы на сей счет думаете? Не сгодится ли для книги именно эта горгулья? Подлейте-ка мне, пожалуйста.

— А, да, конечно.

Вот, держите.

— Спасибо. Так что насчет горгульи?

— Ну, Пол, как хотите, но я не вижу в ней ни малейшего сходства с вами.

— Жаль. А может, оно и к лучшему. Дальше.

— Следующая тоже из того же колледжа. И раз вы так ищете сходства — эта, пожалуй, отдаленно напоминает вас. Если прищуриться.

— Ага, хорошо. Как именно она выглядит?

— Она… Нет, проще, наверное, прочесть подпись. «Аллигатор и чудище в человеческом облике симбиотически сцепились, ухватив друг друга за язык».

— Очень увлекательный сюжетец. Не пытаетесь ли вы сообщить мне некую мысль, а, Джон?

— С чего вы взяли? О чем вы?

— Ну, если вам невдомек, незачем и объяснять. Дальше.

— Постойте, так не…

— Я сказал, дальше.

— В общем-то все. Ах нет, вот еще чудища из Нового колледжа. Возможно, покажутся вам интересными. Группа из семи горгулий, олицетворяющих семь добродетелей. Терпение, великодушие, милосердие…

— Хватит! Неужто в Новом колледже нет горгулий, олицетворяющих семь смертных грехов?

— Есть, как же, занимают всю следующую страницу.

— Хоть одна напоминает вам сами знаете кого?

— Ну… Разве что номер пять.

— Номер пять?

— Извините. Они тут пронумерованы. Так, сейчас посмотрим, номер пять… «Разврат».

— Эта забава меня утомила. Утомила, точка.

— Ясно. Хорошо. В таком случае вы вряд ли хотите сегодня гулять?

— Нет, хочу. Обязательно сходим. Мне нужно глотнуть свежего воздуха. Весь день провел в застенках собственных мыслей. Вы представить себе не можете, как это тяжко — не иметь возможности вырваться из застенков своего разума; так и спятить недолго. Да, пошли пройдемся прямо сейчас. Раньше обычного. Засветло.

Человек бывает битком набит суевериями, незаметными для окружающих. К примеру, вполне можно представить себе, что кого-то втайне терзает одна мысль: до чего глупо он выглядит, когда старательно обходит любую приставленную к стене лестницу; в один прекрасный день этому индивиду удается наконец убедить себя, что хождение под лестницами сулит не беду, а, напротив, удачу; зато если лестницы обходить, то беды не миновать. С этой минуты он беззаботно шагает по улицам и не задумываясь ныряет под каждую встречающуюся на пути лестницу. А прохожим, которые невзначай заметят его и непременно при этом подумают: «Вон идет человек, совершенно не обремененный суевериями», — невдомек, что он по-прежнему раб, патологический раб своего, сугубо индивидуального суеверия; и хотя суть суеверия остается для окружающих недоступной, оно от этого не становится менее иррациональным и неподвластным самоконтролю, чем его столь распространенная противоположность. Именно в такого человека я и превратился. Мне почти кажется, будто распорядок нашей с Джоном жизни — а прошел уже целый месяц! — подчиняется невидимому набору предписаний и правил, которым я не в силах сопротивляться. Словно меня ведут по бровке, по самому краю пропасти, а я и на миг не осознаю, что на этом пути меня ежеминутно ждет головокружительное падение в бездну.

— Пол , что это?