Инна Гофф - Юноша с перчаткой

Такси мчалось по улицам, прямым и бесконечным, мимо строгих старых домов. День разгорался, и голубое небо над строгими серыми домами излучало какое-то особенное, свойственное только этому городу, золотисто-розовое сияние. Это сияние шло поверху, касаясь крыш и кое-где окон под крышами; внизу же, на улицах, было еще прохладно и сумрачно, как в ущелье.

— Когда мы выходим? — спросила Надя.

— Завтра в четыре утра. Днем нельзя пройти под мостами. А ночью их разводят. У нас все готово, и мосты заказаны.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан, — вмешался шофер. — Вы не с теплоходов этих, что у моста стоят?

— С них.

— Красавцы! Верно говорят, что их в Восточной Германии по нашему заказу строили?

— Верно, старик. Сам за ними в Германию ездил принимать.

— И хорошо немцы строят?

— На это они мастера. Со всей немецкой аккуратностью. — Андрей отвечал с видимым удовольствием.

— И куда же вы теперь их перегоняете? — любопытствовал шофер.

— Сейчас на Север пойдем. Ладожское, Свирь, Онежское, Беломорский канал, Белое море.

— А оттуда?

— А оттуда вверх по Северной Двине, Сухоне. На Волгу, в общем.

— Пассажирские будут?

— Да, экскурсионные… По маршруту Москва — Астрахань и обратно.

— Красота! — вздохнул почему-то шофер. И после молчания спросил: — Там небось лед еще, на Белом?

— Лед.

— Рисковое ваше дело, — подумав, заключил шофер.

Такси остановилось у моста. Еще в окошко машины Надя увидела белоснежный трехпалубный теплоход и вмиг поняла гордость Андрея. Да, это не чета ободранному колесничку с гордым именем «Буревестник», на котором Андрей перевозил людей и арбузы. Позади, чуть поодаль, стояли еще три точно таких же теплохода.

— Какой наш? — спросила Надя.

— Флагманский.

Оглядевшись, Надя прочла надпись на борту ближнего теплохода — «Машук».

Шофер, высадив пассажиров, не сразу включил газ. Он посмотрел вслед удаляющейся паре, подумал о женщине: «Ишь фигуристая!» — и, высунув голову в открытое окошко, запоздало крикнул:

— Счастливого плавания!

Ночью Надю разбудили отрывистые команды в микрофон:

— На баке!

— Есть на баке!

— Вахтенные, встать у швартовых!..

— Отдать швартовы!

Она узнала голос мужа, странно измененный микрофоном. Голос звучал близко, словно команды отдавались не с мостика, а здесь же, в каюте. Спросонья она не поняла, в чем дело, и, лишь полежав с минуту с открытыми глазами, сообразила, что команды транслируются по радио. Надя повернула регулятор. Радио было выключено, а команды звучали, как и прежде, близко и явственно. Должно быть, радист забыл выключить принудительную трансляцию.

Белесая ленинградская ночь мутнела за окном. Пора белых ночей еще не пришла сюда, было просто пасмурно и тихо в небе и на воде.

Надя снова легла, утонув головой в пуховой, мягкой подушке, тоже немецкой, как и все на этом корабле. Она закрыла глаза и стала уже дремать, когда незнакомый мужской голос властно проговорил:

— Аникин! Почему не выбираете якорь?

— Выбираем, выбираем! Заело что-то, не идет никак…

Ответ Андрея прозвучал виновато, как бы слегка заискивающе.

Очевидно, незнакомый голос принадлежал морскому капитану, командиру отряда Лучникову.

— Теряем время, Аникин, — жестко сказал тот же голос. — Всех на бак, выбирать якорь вручную!

— Есть всех на бак! — торопливо отозвался Андрей и вслед уже иным, капитанским тоном скомандовал: — Все на бак!

Надя поняла, что не уснет. Она встала, оделась, походила по каюте, привыкая к новому жилью. Трудно было даже сравнить капитанскую каюту на теплоходе, эти стены в коврах и зеркалах, с их каютой на «Буревестнике», где вместо белой, вделанной в кафель ванны был железный рукомойник, а единственным украшением — цветы, которые Надя ставила в вазочку на столе. Здесь же на стенах висели картины в позолоченных рамках и под стеклом — пейзажи Германии, на круглом столике, застланном плюшевой скатертью, стоял немецкий фарфоровый чайник, а в металлическом кольце у двери был укреплен хрустальный графин. От полированных деревянных стен сладковато пахло лаком, и Надя подумала вдруг: «Как будто живешь внутри палехской шкатулки».

Она еще не успела полюбить этот корабль и отдавала в душе предпочтение «Буревестнику», на который впервые ступила, став женой капитана. Там Андрей был главным, а здесь командует этот Лучников. Правда, Андрей говорит, что Лучников только до Вологды, но лучше бы его не было совсем…