Инна Гофф - Юноша с перчаткой

— Ну что? — сказал он.

— Ты скоро? — спросила я.

— Скоро…

И опять тишина. В детстве он запирался в ванной, обижаясь на нас: не хотел, чтобы мы видели, как он плачет…

Господи, почему нет спокойной жизни?..

Я даже представить себе не могу, что между ними произошло. Смотрю вопросительно на Бориса, но он пожимает плечами… Это все Зельц! Подумаешь, гений! Если он на четвертом курсе, а Витька еще не нашел себя… Зато он был в армии! Он прыгал с парашютом! Он был старшим экипажа. Если бы этот Зельц посмотрел на Витьку, когда он в кителе с голубыми петлицами, при всех значках! А мой дурачок! Не умеет себя подать!..

Витька выходит из ванной, гасит свет в своей проходной комнате и плюхается на тахту. Начало двенадцатого, даже Борис еще не лег.

— Что с тобой? — спрашиваю я. — Ты поссорился с Зельцем?..

Он не отвечает.

— Ну и шут с ним! — говорю я. — Что вам осталось? Вздыхать о прошлом еще рано, а будущего у вашей дружбы нет!.. И в этом не ты виноват, а Зельц! Дружбу не консервируют, она действует каждый день, постоянно… Даже в разлуке, да!.. Отсутствие друга, невозможность увидеться, поговорить — как кислородное голодание!.. Твой гениальный Зельц этого не усек!..

Он лежал, отвернувшись к стене. Казалось, что он внимательно слушает, хотя и укрыт с головой. Я ощутила прилив вдохновения.

— А ваша дружба в консервной банке — ей грош цена!.. Можешь так ему и сказать!.. И если он позвонит опять, твой любимый Зельц…

— При чем тут Зельц?!! — завопил он, отбросив одеяло и повернув ко мне бородатое, детское заплаканное лицо. — При чем тут Зельц?!

Он вопил, как подстреленный. Да, именно как подстреленный молодой зверь. Я испугалась до смерти. И когда он снова брякнулся на тахту, натянув одеяло, я тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Что с ним? — спросил Борис.

— Не знаю…

— Бедная Талочка, — Борис погладил меня по голове. — Не волнуйся! Все будет нормально, увидишь! Это естественная реакция…

— Реакция? На что? — спросила я. Меня вдруг осенило.

— Не делай большие глаза! Я же сказал: завтра ты будешь иметь полный отчет!..

— На что реакция? — повторила я.

У Бориса шкодливый вид. Но я и сама уже все поняла. Звонок Мики: «…У меня все в порядке», реакция Витьки…

— Ведь я же просила тебя! Просила!..

Борис виновато молчит. Я кричу на него шепотом. Чтобы не слышал Витька…

— Я же просила!.. Ни в коем случае без меня!

— Подождем до завтра, — говорит он.

— Никаких завтра, — снова кричу я шепотом. — Сейчас же!..

— Я позвонил Мике, — говорит он. — Я больше не мог! Слышать, как ты плачешь по ночам…

— Позвонил Мике — и что?..

Я почти ненавижу его в эту минуту. И Борис это чувствует. Он перестает меня жалеть.

— И все, — говорит он. — Делу дан законный ход!..

Он смотрит на меня с вызовом.

— Вот и все сведения, мадам, которыми я располагаю на сегодняшний день. А сейчас мы ложимся спать.

Слово «мадам» в обращении ко мне выказывает крайнюю степень его раздражения. Возможно, он недоволен собой. Тем, что поторопился. И поэтому валит все на меня, на мои «слезы по ночам»…

Мы лежим, погасив свет. Как чужие люди, как два человека, оказавшиеся волею судьбы ночью в одном купе… Но мы думаем об одном и том же — о Витьке.

— Не могу понять, как он узнал, — говорит Борис после долгого молчания. — Все так быстро произошло…

Я не отзываюсь.

— Любая операция болезненна, — говорит Борис. — Но есть боль во спасение…

Его мучит совесть. Конечно, теперь ему жаль Витьку. И досадно, что эксперимент Кибернетика дал такой результат.

А Светик хороша! Побежала за первым встречным!.. Как Мика тогда сказал: «Отбивать ее не придется, он просто возьмет ее за руку»…

— Тут нет ничего преступного, — говорит Борис. — Мы просто использовали катализатор для ускорения процесса распада. Мы ускорили то, что все равно бы случилось. Не сегодня, так завтра!.. Стоило другому поманить ее пальцем — и Витька выпал в осадок!..

Я молчу. Возможно, он прав. Но мне не нужна его правота. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив!..

Утром они расходятся из дому, не глядя в глаза друг другу. Витька в мастерскую — по субботам они работают, Борис на прогулку. Он называет это «пешком от инфаркта».

Мне не нужно спешить: начались каникулы.

«Каникулы — для учеников», — любит повторять наша директриса. Будет несколько совещаний, консультация со старшим логопедом района — милейшей Августой Ивановной, она хочет перед уходом на пенсию передать нам свою методику борьбы с заиканием…