Инна Гофф - Юноша с перчаткой

Не сын, а бесплатный квартирант, о котором вдобавок мы мало знаем. Однажды он был у нас с ней. Я обнаружила на своем гребешке длинный золотой волос. Потрясенная, я долго его разглядывала. Но что может сказать о своей хозяйке один-единственный волос? Он был тонкий и шелковистый, что якобы свидетельствует о доброте… Но как она смела причесываться моим гребешком?.. Какая бесцеремонность!..

Я взглядом сыщика осмотрела все вокруг, но других улик не обнаружила.

— Как ты думаешь, зачем он ее приводил? — спросила я у Бориса.

— Спроси что-нибудь полегче, — сказал Борис. Мое сообщение не произвело должного эффекта. — Возможно, им нужна была крыша, — добавил он, помолчав.

Борис настроен оптимистически. Он считает, что парень в возрасте Витьки должен иметь личную жизнь. Что с точки зрения морали, поскольку она была замужем…

Речь юрисконсульта. Я так и говорю ему:

— Ты юрисконсульт, а не отец! При чем тут она! У него это первое серьезное чувство!.. Хорошо, хоть молчит про этого. Как его?.. Оклахому!..

Оклахома мне иногда снится. Как я открываю дверь, а там он стоит, с чемоданом и сумкой на плече. Я впускаю его, и он начинает у нас жить. Почему-то он живет у нас вместо Витьки, который уехал на Север… И я во сне умоляю его сделать так, чтобы Витька вернулся. Вот такой кошмар!.. И все так реально, как будто на самом деле. В моих снах этот Оклахома даже окает: какая-то клеточка в мозгу помнит, что в тех краях, откуда Симка Чижов, он же Оклахома, люди должны разговаривать именно таким образом…

Паспорт Витьки лежит в тайнике. Там, где я его спрятала. В моей тумбочке, под газетой. Каждый день я приподнимаю газету, чтобы проверить, на месте ли он. Пока что сын на него не посягает. И не делает больше попыток нас с ней знакомить. Зато Нонна часто звонит и требует «продолжения» — ее томит любопытство и потребность давать советы. И я рассказываю ей, что могу. О том, что ему пришла бумага из деканата — грозят отчислить из института за непосещение лекций. Сообщаю скупые сведения. Она работает на почте, в отделе телеграмм. Номер почтового отделения Мика обещал выведать. И тогда можно будет на нее посмотреть…

— Поручи это мне, — говорит Нонна. — Тебе совершенно незачем туда ходить! На тебе же все написано крупным шрифтом! И потом, вы с Витькой — одно лицо!..

Нонна права. Мне вовсе не нужно, чтобы эта девица сказала Витьке: «Твоя мать приходила!»

Мика звонит с работы. Он точен, как всегда.

— Записывай, — говорит он. И диктует адрес и номер почты.

Я тут же передаю их Нонне.

Ну, цирк! Так сказал бы Витька… Это его словечко. Он пускает его в ход, когда его что-нибудь поражает. Иногда в развернутом виде: «Ну, цирк зажигает огни!»

В этот день у меня нет уроков. Я брожу по дому как очумелая. Кидаюсь на каждый телефонный звонок в надежде услышать голос Нонны. Скоро Новый год. У людей уже елки, они хранятся пока на балконах. В нашем доме я насчитала у четверых и шесть в доме напротив. У Колесниковых елки пока что нет… Странно, я даже не спросила, какая у него семья, есть ли дети. Мне казалось, что мы так близко живем!.. Как до войны, в общей квартире. Что мы будем часто видеться. Прошло два года с той первой встречи, Витька ушел в армию и вернулся, а я все смотрю на окна в доме напротив. Одно принадлежит кухне, оно служит балконной дверью. И еще по одному в каждой комнате. Квартира вроде нашей. И разделяют нас какие- то несчастные сто пятьдесят — двести метров!..

В том году у них была елка. В комнате, где обычно по вечерам горит торшер. Елка стояла у окна, вся в цветных лампочках, они зажигали их каждый вечер. И когда все елки, свергнутые и жалкие, иногда с серебряной нитью мишуры, запутавшейся в колючих ветках, или с забытой игрушкой, уже валялись возле мусорных баков, у Колесниковых елка еще царственно сияла по вечерам и праздник длился…

В прошлый раз мы встречали втроем — мы с Борисом и Тетя. Мика с Женей любят встречать в компании, а мы домоседы. Новый год — семейный праздник, я сумела внушить это даже Витьке. Он всегда встречал его с нами, и в тот день нам его особенно не хватало. Конечно, мы послали ему посылку — все его любимое. И я вложила в поздравительный конверт три рубля. Мы с Тетей только и говорили о Витьке, пили за него, а потом перечитывали его письма. И то, где он описал встречу Нового года в армии в первый год службы.

«Вот и Новый год! Опишу, как этот праздник прошел у нас. В 9 часов вечера мы пришли в столовую. Там были расставлены столы, на столах стояли батареи бутылок с лимонадом, лежали горы печенья и конфет, стояли коробки с тортами. Мы ели, а перед нами выступал наш ансамбль из курсантов. Были аттракционы, игры. Потом подали кофе, яблоки и опять конфеты. Легли спать мы в ноль часов тридцать минут. В новогодней лотерее я выиграл почтовый набор… Командиры, представляете, находились с нами все время»…