Анна Бялко - Обман

Они прошли мимо дюжих мальчиков на входе, взяли тележку и углубились в дебри полок и лотков. Марина растерялась. Умом она, конечно, и ожидала увидеть что-то подобное, но на деле это оказалось шокирующим и почти неприличным.

Вокруг нее сверху, снизу, со всех сторон громоздилась, выпячивалась и сверкала самая разная еда, какую только можно было вообразить искушенному глазу. На оптовых рынках, где Марина покупала еду в прошлой жизни, тоже было всего полно, но там еда пряталась по киоскам, между которыми надо было пробираться в полужидкой грязи и плотной толпе, и не слепила глаза так навязчиво, а тут... Все открытое, яркое, доступное... Да что там доступное – кричащее: «Возьми меня! Нет, меня! Я красивее!»

Оторопевшая Марина медленно шла вдоль рядов. Муж с тележкой снова куда-то исчез. На полках вокруг голубоватая гамма молочных продуктов сменялась то яркой радугой фруктов и овощей, то откровенной наготой парного мяса, то стыдливой розовостью соленой семги и жемчужным блеском икры, то пулеметными лентами копченых колбас... Изобилием всевозможнейшего вида готовых салатов, матовым блеском винных бутылок, пестротой кондитерских упаковок и многоэтажными ярусами тортов.

Марина чувствовала себя, как в кино. То, что все это разнообразие вокруг можно не только потрогать, но купить, увезти с собой и даже съесть, совершенно не помещалось в сознание. Ей казалось, что лента сейчас кончится, замелькают титры, вспыхнет свет и она окажется в привычной, своей, медленно-серой жизни, отснятой на пленке «Свема» Шосткинского химкомбината.

Ее разбудил откуда-то вновь появившийся муж. Он тащил за собой почти полную тележку. Марина разглядела только узкие горлышки бутылок, большую коробку – видимо, торт, и что-то еще блестящее.

– Арина, ну где ты опять пропала? Что с тобой? – Взгляд его вновь приобрел привычную озабоченность. – Ты нормально себя чувствуешь? Может, голова кружится? Не надо мне было тебя таскать... Ну ничего, я все купил, пошли в кассу.

В очереди в кассу (два человека – разве это очередь?) Марина немного пришла в себя. Настолько, что даже успела глянуть на зеленые цифры в окошечке аппарата, пока кассирша аккуратно раскладывала Валины покупки по пакетам. Суммарное число было длинным, четырехзначным, и Марина даже сперва не поверила, что это может быть цена... Не может быть, чтоб за продукты... В сомнении она приготовилась посмотреть на деньги, вынимаемые Валей из кошелька, но ее ожидало разочарование – Валя достал не деньги, а маленькую карточку, протянул кассирше, та быстро скользнула ей где-то в аппарате, касса замигала, и чудовищное число исчезло. «Все-таки нет, – подумала Марина. – Это, наверное, номер какой-нибудь был». Успокоенная, она уже было вышла за конец кассы, к тележке с продуктами, но тут из аппарата выползла белая лента чека. Кассирша оторвала его, разделила на две части, протянула Вале. Тот, черкнув что-то на одной половинке, вернул ее кассирше, а другую бросил небрежно поверх пакетов. Марина, не веря себе, взяла чек.

«Семга в нарезке, икра черная, водка столичная...» – замелькали перед ней слова и цифры, сливаясь в сплошной поток, который заканчивался той же самой чудовищной цифрой, а напротив нее стояло, разбивая сомнения: «Итого сумма к выплате».

– Валя, – ахнула она шепотом (голос куда-то пропал), – Валя, это что же?

– А что? – не понял муж. – Да я ж тебе говорил, мы просто немного посидеть, ничего серьезного. Ты не волнуйся, всего хватит.

– Да нет, – продолжала Марина, уже понимая, что надо бы замолчать, но просто не в состоянии это сделать. – Что хватит? Куда столько денег? Это же... Это... – И наконец замолчала, подавившись абсурдностью происходящего.

Муж поглядел на нее с тревогой. Хотел сказать что-то, передумал, полуобнял за плечи и повел к выходу, толкая другой рукой перед собой коляску, наполненную едой на четыре Марининых школьных зарплаты, «так, на вечерок просто посидеть, ничего серьезного...»

В машине Марина сидела молча, подавленная. Они выехали со стоянки, машина набрала скорость по улице, и вдруг Валя спросил:

– Ничего не хочешь сказать? Не замечаешь?

– Ты о чем? – не поняла Марина.

– О машине, о чем!

– А что с ней?

– Арин, ну ты даешь! Ты не притворяешься? Мы ж на ней едем! Это ж твоя машина, я всю ее починил, как новенькая. Я специально на ней поехал, думал, ты сразу заметишь, обрадуешься, а ты молчишь, как неродная. Туда доехали, я ждал-ждал, обратно сели, а ты все молчишь. Я-то думал, ты сама повести захочешь, а ты вообще ничего не заметила. Что с тобой?