Наталья Черных - Неоконченная хроника перемещений одежды

Пока Аделаида вводила нового главбуха в курс дела, успела ее рассмотреть. Это была яркая полноватая дама. Из тех, у кого простые привычки и слова свидетельствуют о довольно неординарной внутренней организации. Палевый костюм дисциплинирующего покроя и карие глаза. Ничего лишнего – но весело, как и клетка на костюме, с опрятной белой полоской. И отличное ухоженное декольте. Смотреть приятно, а ей ведь уже – не будем говорить сколько.

Для себя поставила новому главбуху приоритет. То есть – всегда лучший чай, свободная линия и улыбка. Предстояли довольно плотные отношения: ксерокопирование документов, развоз писем, очереди в налоговой.

Пиар-директор была другого типа, но тоже полновата. Возрастом постарше главбуха и очень привлекательна. В ней было сочетание жесткого опыта, еще советского, и нежной беззащитности, свойственной тогдашним бизнес-леди. Здесь особенных отношений не предвиделось, но мне эта женщина очень понравилась. И она была на редкость удачно одета. Вокруг торса волновалось что-то ультрамодное и свободное, птичьей расцветки, что не каждая решилась бы надеть в офис. Из-под вискозных брючин графитового цвета длиной семь восьмых мерцали узкие щиколотки.

Представитель материнской компании была значительно моложе обеих вышеописанных дам и очень неприятной. Но, как оказалось, она знает всех основных людей в «Рогнеде», со всеми вместе училась, и чуть ли не она вдохновила Яшу на занятие бизнесом. Эту легенду никто в «Рогнеде» не опровергал, хотя все знали, что это было не так, а представитель – просто мошенница, которую пока не накрыло горе. И тем не менее все называли ее ласково, по имени, имея в виду матерное слово, внимательно выслушивали и слушались. Она, правда, была забавна, когда безответственно болтала.

Впервые увидела ее в одной из сейлзовых, за кофе с сухим соленым печеньем, рассказывающей условно смешную историю про «Циско», которых «Рогнеда» считала конкурентами. Когда представитель наконец встала, показались плоские широкие бедра и икры плебейки, ноги провинциальной неудачливой балерины. В бесформенных блузах и широких штанах она, может, и сохранила бы пронзительное ущербное обаяние, но одета была в обтяжку, а мужчины этим питались – ну, обтяжкой. Когда села снова, сквозь ткань блузки проступило пупырчатое кружево бюста, скорее всего без косточек и гелевого. Какой еще эта лярва могла носить – только «типа естественный». Представитель была высокого роста, но уже начинала полнеть, что сплющивало фигуру в талии, и в глазу оставалось дурное послевкусие истерической неловкости. Мой мозг принял отчетливый сигнал тревоги. Вместе с этой женщиной в «Рогнеду» пришли очень большие проблемы.

Загадка этой женщины была в том, что она – серое пятно. У нее действительно не было характера, хотя воля и жажда деятельности были. Серое пятно ощущалось как внезапная и не очень острая тоска, которую трудно было определить человеческими словами. Люди, заполняя серую пустоту, наделяли ее различными качествами. То молодая женщина страдает от одиночества, то одна кормит большую семью (которая к этому времени уже осталась стараниями страдающей без жилья), то единственная труженица в мужском коллективе. Все это была ложь. У лжи был ненарушаемый приоритет представителя.

Яша грозно сверкнул на меня глазом, прочитав мысли. И велел идти помогать техдиректору в копировании инструкций новых аппаратов. Кофе представителю принесла Соня. Но сделала его сама, это было дело чести. Кофе предлагала «Рогнеда» а «Рогнеда» – это Яша. Не могла подвести Яшу. Хотелось плюнуть в это кофе, благо тогда в «Рогнеде» еще не было камер безопасности, но вдруг вспомнила о христианстве и не плюнула.

В ушах грозным голосом Эйнштейна возникла фраза. С хорошей долей иронии.

– Некоторые люди обладают способностью вводить в обстоятельства, где личность раскрывается полностью. И преодолевает свое личное «не могу». Такие люди должны получать свою долю благодарности.

Никита на эту фразу грозно пошевелил бы молчаливой челюстью. Согласилась с Никитой, но Эйнштейн был точен, чтобы не сказать – прав. Дело не в представителе. А в том, что хамка. В моем случае это чаще помогает, чем губит. Вывод: в кофе плевать не надо, напиться придется.

Представитель была источником. В том числе – денег, и это угнетало.

Анна любила Мартышку. Терпеливо перенося от неординарных и нетрадиционных знакомых шутки о глубоком сестринском поцелуе. И много что еще – перенося молча. Эта любовь была иной, чем любовь к Вильгельму. Вильгельм притягивал Анну как нечто не имеющее в ней ни капли подобия. Марта же была ее вторым лицом. Анна до страсти хотела выглядеть как Марта, была в сто раз лучше, знала это и все равно не смогла бы никогда выглядеть как Марта. И потому любила Марту как себя. Просто и без оттенков. До идиотических родительских судорог. Если хотела пить Анна, то был стакан и Марте. Простой воды. Сок и газировка казались им обеим неэстетичными. Когда у Анны появлялась еда, она оставляла немного Марте, и та с абсолютной точностью приходила, чтобы разделить трапезу. Когда Анна была беременна первым ребенком, работала в советском издательстве молодым корректором, Марта возникла из снопа июньского света и после пары приятных ознакомительных фраз сказала: