Стивен Кинг - 81 миля

— Как твое имя, девочка? Я Джонни, патрульный.

— Рейчел Люссье, — ответила она. — Это Блэйки. Он мой младший брат. Наш адрес: ноль-четыре-один-ноль-пять, штат Мэн, город Фэлмут, улица Фреш-виндс-уэй, дом 19. Не подходите к ней, патрульный Джонни. Она только прикидывается машиной, а на самом деле ест людей.

— О какой машине ты говоришь, Рейчел?

— Вон та, впереди, рядом с нашей. Грязная.

— Грязная машина съела папу и маму! — сообщил маленький мальчик, Блэйки. — А вы вернете их назад, вы полицейский, у вас есть пистолет!

По-прежнему преклонив колено и обняв детей, Джимми бросил взгляд на «универсал». Солнце вновь спряталось за тучи, тени исчезли. По шоссе сновали автомобили — довольно медленно, возможно, из-за включенных проблесковых маячков «Виктории».

«Экспедишн», «Приус» и пикап пусты. Ему казалось, что и в фургоне никого нет — разве что скрючившись на самом полу, и в таком случае лошадь почти наверняка вела бы себя куда беспокойней. Лишь внутренности того самого «универсала», который, как утверждали дети, сожрал их родителей, он разглядеть не мог. Джимми не нравилось, как по его стеклам была размазана грязь, словно кто-то сделал это намеренно. Ему не нравился разбитый телефон, лежащий рядом с водительской дверью. И еще это кольцо. Кольцо, признаться, выглядело жутковато.

Честно говоря, все именно так и выглядело.

Неожиданно дверь водителя чуть открылась — коэффициент жуткости рос на глазах. Джимми напрягся и положил ладонь на рукоятку «Глока», однако из машины никто не вышел. Дверь продолжала оставаться открытой дюймов на шесть, не больше.

— Она так заманивает внутрь, — едва слышно прошептала девочка. — Это не машина, а монстр.

Джимми Голдинг не верил в чудовищные машины с тех пор, как посмотрел «Кристину» ребенком, но некоторые чудовища, без сомнений, могут в них скрываться. И в этой точно кто-то есть. Как бы еще открылась дверь? Вполне возможно, там один из родителей этих малышей: раненый, не в силах проронить и слова. А, возможно, на сиденье кто-то лежит — так, чтобы его не было видно сквозь грязное стекло. Кто-то с оружием в руках.

— Кто в «универсале»? — крикнул Джимми. — Я патрульный, назовите себя. Никто не ответил.

— На выход. Сначала руки, и лучше бы в них ничего не было.

Однако вышло лишь солнце, нарисовав на дороге тень от двери. Через пару секунд солнце нырнуло в тучи, и дверь снова осталась в одиночестве.

— Пойдем со мной, ребята», — сказал он и повел их к «Виктории». Открыл заднюю дверь. Они уставились на разбросанные в беспорядке бумаги, отороченную мехом куртку (в которой Джимми сегодня не нуждался) и прикрепленный к задней части передних сидений дробовик. Особенно на дробовик.

— Мама с папой говорят, что нельзя садиться в машину к чужим людям, — сказал мальчик, которого звали Блэйки. — И в садике тоже так говорили. Чужой — значит, плохой.

— Он полицейский, а это полицейская машина, — ответила ему Рейчел. — Все нормально, садись. И не вздумай трогать ружье, а то отшлепаю.

— Разумное замечание, но ружье заперто. К тому же, оно на предохранителе, — сказал Джимми. Блэйки забрался внутрь и перегнулся через сиденье.

— Ух ты, у вас айпад!

— Замолчи, — сказала Рейчел и залезла в машину вслед за братом. Потом посмотрела на Джимми Голдинга уставшими, полными ужаса глазами и добавила: «Не прикасайтесь к ней. Она липкая».

Джимми сдержал улыбку. Его дочь, на год или около того младше этой девчушки, вполне могла сказать то же самое. Он предполагал, что все особи женского пола делятся на две группы: пацанки и чистюли. Как и его Эллен, эта была чистюлей.

И с этим фатально ошибочным представлением о том, что именно хотела сказать ему Рейчел Люссье, Джимми закрыл их в патрульной машине. Затем он подошел к своей двери и потянулся к рации, ни на секунду не сводя глаз с «универсала» — и никак не мог видеть стоящего рядом с закусочной мальчика с сумкой из искусственной кожи наперевес. Спустя секунду вновь выглянуло солнце, и мальчик скрылся в тени.

Джимми вышел на связь с участком.

— Семнадцатый, ответьте.

— Я на старой стоянке. Здесь четыре брошенных машины, два брошенных ребенка и одна брошенная лошадь. Дети говорят, что одна из машин, «универсал». - в этом месте он остановился, потом подумал — какого черта. — Дети говорят, что «универсал» съел их родителей.

— Прием?

— Думаю, они имели в виду, что кто-то затащил взрослых внутрь. Запрашиваю подмогу, прием.

— Подтверждаю, но ближайший патруль окажется у вас не раньше, чем через десять минут. У Двенадцатого код семь-три в Уотервилле.