Грэм Свифт - Свет дня

Только письма, мои безответные письма. Письма в немоту. Потом вдруг ответ. Я вытаращился на него. Потом однажды чудо. Уступка. Ее заявка на свидание. Но даже когда мы свиделись, когда она мне позволила, — ее глаза! Как будто и я для нее мертв, и она для меня.

Он перестанет, сдастся, я его заставлю. Потом буду одна, потом совсем окаменею.

Я сказал себе: продолжать, держаться. Чего ты ждал? Что тебя примут как родного, вознаградят, обласкают?

Мне не нужна твоя жалость, Джордж, мне не нужна твоя благотворительность, черт тебя подери.

Я тебе этого и не предлагаю, черт тебя подери.

Входил с полными легкими воздуха, входил чуть не лопаясь. Входил с единственным сообщением, которого она не хотела слышать: что бы ни произошло, что бы ни происходило, ты — все равно ты.

Продолжай, держись.

И я не был слепым. Я знал, что делает с человеком тюрьма. Превращает его в то, чем он и вообразить себя не мог. Получив приговор, он отправляется в тюремную больницу. Оцепенелость в ее глазах: отчасти — шок в чистом виде. Сердце мое. Я не был наивным. Раньше это была моя работа, обязанность — отправлять людей в тюрьму. А теперь полюбуйтесь на меня: сам стучусь в тюремную дверь.

Я вспоминал, как навещал Пателя в больнице. Жизнь его была уже вне опасности. Мне нужно было прощение. Словно я сам пырнул его ножом.

Не сдавайся. Это пройдет, пройдет. Это вполне естественно. Что может быть естественней: убить человека, которого любишь (любишь? любила?), а потом желать смерти себе.

Не тюрьма — могила. Как будто она лежала с ним в одном гробу. Я не мог ее вытащить. Я не мог тайком выносить наружу землю — мог только вносить воздух. Сколько его надо было внести — целую камеру? — прежде чем ненависть начала отступать? Прежде чем Сара вернулась ко мне. И к себе.

Прежде чем ты стала опять ты.

Бывают часы, дни — и всегда будут, — когда тебе по-прежнему хочется, чтобы ты не была ты. Никогда не была, с самого рождения. Или хочется верить, что это сделал кто-то другой, — как это могла быть я ? Что кто-то другой совершил поступок, который приписали тебе.

Но в этот день, в особый, в годовщину дня, когда ты его совершила, ты знаешь, что поверить такому нельзя.

«Сааб» выехал из туннеля. Боб выбрал ряд, ведущий ко второму терминалу. Между нами было три машины. Перестраиваясь в тот же ряд, я уменьшил интервал до двух машин. Пять минут седьмого. Аэропорт с его внезапной спешкой.

«Сааб» повернул к автостоянке краткого пребывания второго терминала. Краткого? Небольшое замедление, потом мы оба въехали в здание многоэтажной стоянки и начали подъем по спирали. На четвертом этаже были свободные места, и когда «сааб» занял одно из них, я проехал мимо до конца, развернулся и встал там, откуда мог наблюдать.

Почти минуту никто из «сааба» не выходил. Последняя возможность изменить план? Принять сердцем другое решение? Ключ зажигания по-прежнему торчал в замке. Кристина по-прежнему сидела рядом с Бобом.

Хотя каким он, собственно, был — первоначальный план? «Краткое пребывание» может растянуться надолго. Машина может стоять там и стоять, пока кто-нибудь не заинтересуется, пока Саре не придется с ней разбираться — с ней тоже. Отвод глаз, недешевая бутафория, «сааб» самой лучшей модели, если план именно такой, — но все равно лишь малая часть того, что он готов бросить.

Делаешь шаг, переступаешь черту.

Но люди вытворяют и более странные вещи. А некоторым, мог он подумать, как, например, той, что пока еще была рядом с ним, выбора не остается. Отворачиваются на секунду — и жизнь за спиной взрывается.

Его самооправдание? Он взял с нее пример? Зачем избегать риска — мир не избегает.

Она сидела рядом с ним в машине и, похоже, ждала. Смотрела, как он колеблется, как он психует. Все зависело от него.

Отблески и тени мешали мне их разглядеть. «Сааб» стоял ко мне задом. Можно было бы вообразить, что машина пуста, но (колеблясь, психуя?) он еще не выключил фары.

Исчезнувшие люди… Это часто начинается с брошенной машины. На многоэтажной стоянке, к примеру. Пункт отбытия. Пункт, где по той или иной причине человек пытается стать кем-то другим, выйти из собственной жизни.

Исчезнувшие люди: тоже мой хлеб сейчас. Исчезнувшие люди и супружеские проблемы. Порой одно сводится к другому.

Он выключил наконец фары. Она вышла первой. Его дверь открылась медленней. Да, из двоих она была лидером. Она терпеливо вела его через все это, как спотыкающегося инвалида. Она из тех, что в критической ситуации берут командование на себя.